Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания

Но ответили узники Андрею:

— Пойдём с нами, наш господин, а то как бы снова не увидели нас эти беззаконники людоеды, как бы не схватили нас и не умучили такими страшными пытками, каких мы ещё не знаем.

Отвечает им Андрей:

— Ступайте же смело! Говорю вам как есть, чистую правду: как выйдете отсюда, ни одна собака не тявкнет на вас.

А было тех узников, которых Андрей выпустил из тюрьмы, всего двести девять мужчин и сорок девять женщин.

— Почему двести девять, дядя Григорий? — Пытливому Епифанию всё непременно хотелось знать.

На этот раз учитель улыбнулся и ответил так:

— Хороший вопрос. Я думаю, вы и сами сможете найти на него ответ.

Притихшие было дети встрепенулись, но замерли в недоумении, как же это возможно узнать.

— Мы же с вами занимаемся не только божественными предметами, но и науками внешними, мирскими. Поэтому давайте обратимся к арифметике, — прервал их замешательство Григорий.

— Сколько дней держали людоеды узников в темнице, пока их не зарежут? Кто помнит?

— Тридцать, — первым откликнулся Стилиан.

— Молодец, правильно. А по сколько человек в день они резали?

Теперь уже Епифаний, стараясь опередить товарищей, крикнул:

— Семь!

— Отлично. Итак, если людоеды режут по семь человек в день, то сколько они зарежут за тридцать дней?

Словно не замечая чудовищности задачи, мальчики стали считать, кто в уме, кто на дощечках, а кто и на счётах-абаке. Первым успел опять Стилиан, недаром дядя его был купец:

— Двести десять!

— Совершенно верно. Значит, если вычесть из двухсот десяти двести девять, сколько получится?

— Один! — хором воскликнули дети.

— Где же людоедам взять этого одного?

Мальчики снова задумались, но теперь уже никто не мог отыскать правильного ответа.

— Очень просто, — вывел их из задумчивости учитель. — Этот один недостающий — не кто иной, как сам Матфий, которого людоеды тоже хотели зарезать. Вот и получается двести девять узников.

Дядя Григорий остался очень доволен и своим уроком, и самим собой. Но никто: ни он, ни его ученики — так и не удосужились истолковать число крещёных женщин: мало ли сколько их там было? Епифаний же до сих пор не понимал, почему женщин оказалось ровно сорок девять.

А рассказ тем временем продолжался:

— Послушались узники блаженного Андрея и отправились туда, куда он им наказал. А Матфия вместе со своими учениками отправил он к востоку от города. И приказал Андрей облаку — и обволокло облако Матфия и учеников Андрея, и отнесло их облако на далёкую гору, где проповедовал сам апостол Пётр, и остались они у него.

Андрей же вышел из тюрьмы, стал гулять по городу и увидел медный столб, а на нём — статую. Подошёл он к этому столбу и спрятался за ним, чтобы понаблюдать за тем, что сейчас произойдёт в том проклятом городе. А случилось вот что: как я уже рассказывал, отправились палачи в тюрьму, дабы забрать себе оттуда человечинки для пропитания, — а там двери распахнуты, стражники мёртвые валяются. И побежали палачи сразу к правителям своего города и говорят:

— Так и так, правители наши: темница открыта, вошли мы туда и никого не отыскали — только трупы стражников мёртвых разбросаны по земле.

Услышали это правители города, посмотрели с удивлением друг на друга и говорят:

— Что же это такое, а? Как оно могло так случиться? Может, какие-то люди проникли в тюрьму, стражников поубивали, а узников с собой увели?

Тогда приказали они палачам:

— Ступайте в тюрьму и принесите сюда тех семерых мертвецов: съедим их сегодня и хоть до завтра продержимся, а там видно будет. Придётся тогда уж собрать стариков со всего города — пусть бросают жребий, кому из них семерым пойти нам в пищу. Так и будем каждый день семерых резать и питаться ими, пока не найдём смелых парней, чтобы сели они на корабли моряками. Пускай отправляются в соседние страны и отлавливают там иноплеменников — вот тогда и будет нам снова постоянное пропитание.

Отправились палачи в тюрьму и принесли оттуда семерых мертвецов. А была построена посреди города печь — такая, где хлеб пекут, — и к печи примыкал большой каменный жёлоб — такой, в каком виноград давят, — над ним резали людоеды своих пленников. И струилась их кровь по жёлобу, и черпали они её чашами и пили с превеликим удовольствием. Так вот, принесли палачи тех мертвецов и положили их на жёлоб. Когда же замахнулись они мечами и хотели уже разрубить их на куски, Андрей услышал голос:

— Посмотри, Андрей, что творится в городе!

Посмотрел Андрей на это и помолился Господу:

— Господи Иисусе Христе, раз я прибыл сюда, чтобы спасти этот город, то уж как-нибудь помешай его жителям творить такие бесчинства. Пускай выпадут мечи у людей из рук этих беззаконников! — И тотчас выпали мечи у палачей из рук и окаменели их руки.

Увидели правители, что случилось, и горько заплакали, приговаривая:

— Горе нам, горе! Ибо здесь те колдуны, которые пришли в тюрьму и увели наших пленников. Вот ведь и этих они заколдовали! Что же нам делать? Ступайте же и сгоните сюда всех городских стариков: очень уж нам хочется кушать!