Андрей Сахаров как физик во всех сферах своей деятельности

Многие действия Сахарова тоже казались современникам совершенно противоестественными, вступающими в противоречие с инстинктом самосохранения. Назову, к примеру, его первую пресс-конференцию для иностранных журналистов 21 августа 1973 года, когда сверхсекретный ученый, в недавнем прошлом разработчик ядерных зарядов, заявил об опасной сверхмилитаризации Советского Союза, о его агрессивности, об угрозе «заражения мира тем злом, которое гложет Советский Союз», разъяснив публично свою главную идею: в отсутствии демократических реформ и соблюдения прав человека в СССР экономическая «разрядка» чрезвычайно опасна; «Они (т. е. Запад — Б.А.) должны понимать, что имеют дело с крайне коварным партнером, располагающим преимуществами тоталитарного режима» (см. [17], стр. 77–99). И произнеся эти слова в Москве, в столице критикуемого им первого в мире государства «реального социализма» Сахаров, тем не менее, остался жив, хотя никто не мог понять «Почему?!». И даже сегодня это остается вопросом для историков.

Выступая здесь в ФИАНе в 2002 году при открытии Третьей сахаровской конференции по физике, я, разумеется достаточно условно, определил три «динамические характеристики» мышления и способа действий Сахарова:

1) Во-первых, это, так сказать, «способность считать до двух», т. е. видеть одновременно две стороны медали, что представляет трудность для многих и многих. Специфический холизм мышления Сахарова отмечали многие его коллеги. Он действительно видел рассматриваемую проблему «в целом», во всей ее сложности, с учетом всевозможных деталей и, что наиболее существенно, в динамике. Картина возникала сразу и с ожидаемым ответом в конце. И всё это, включая действия уже совершенные или только планируемые, обдумывалось и переосмысливалось снова и снова.

2) Вторая характеристика ментальности Сахарова, очевидно перекликающаяся с первой, может быть названа «постоянное ощущение возможности собственной ошибки». Многие из тех, кто общался с Сахаровым, отмечали с немалым удивлением его достаточно необычный способ дискуссии. Андрей Дмитриевич практически никогда не спорил, не возражал. Разговор для него был поводом, способом достичь лучшего понимания проблемы. Он очень внимательно слушал, но зачастую ответом на горячую тираду собеседника было молчание. Или же ответ следовал после довольно длительного обдумывания. Очевидно, что слушая собеседника, он думает, возможно переосмысливает проблему «с чистого листа» (см. вышеприведенное высказывание И.Е. Тамма). Вот как об этом говорит сам Андрей Дмитриевич в своих «Воспоминаниях»: «Свои выступления по общим вопросам я считаю дискуссионными, склонен подвергать многие мысли и мнения сомнению и уточнению. Мне близка позиция Колаковского, который в своей книге «Похвала непоследовательности» пишет: «Непоследовательность — это просто тайное сознание противоречивости мира… Это постоянное ощущение возможности собственной ошибки, а если не своей ошибки, то возможной правоты противника». Но мне всё же хотелось бы, —продолжает Сахаров, — заменить слово «непоследовательность» каким-то другим, отражающим также и то, что развитие личности и социального сознания должно соединять в себе самокритическую динамичность с наличием неких ценностных «инвариантов»… Я не профессиональный политик и, быть может, поэтому меня всегда мучают вопросы целесообразности и конечного результата моих действий. Я склонен думать, что лишь моральные критерии в сочетании с непредвзятостью мысли могут явиться каким-то компасом в этих сложных и противоречивых проблемах» ([7], Часть II, Гл. 31 «Заключительная»). Необычайная по силе убедительность текстов Сахарова, начиная с его «Размышлений…» 1968 года, ставших откровением для самых разных, в том числе остро идейно конфликтующих кругов Запада, по-видимому, обусловлена именно тем, что он не произносил пророчества, не поучал, не спорил, но вовлекал читателя в совместный процесс поиска истины, допуская «возможную правоту противника».