Андрей Сахаров. Наука и свобода

Он размышлял вслух о физике XX века и неожиданно для слушателей сделал такой мировоззренческий прогноз:

Эйнштейн, и это не случайно, стал как бы воплощением духа и новой физики, и нового отношения физики к обществу. У Эйнштейна в его высказываниях, в его письмах очень часто встречается такая параллель: Бог — природа. Это отражение его мышления и мышления очень многих людей науки. В период Возрождения, в XVIII, в XIX веках казалось, что религиозное мышление и научное мышление противопоставляются друг другу, как бы взаимно друг друга исключают. Это противопоставление было исторически оправданным, оно отражало определенный период развития общества. Но я думаю, что оно все-таки имеет какое-то глубокое синтетическое разрешение на следующем этапе развития человеческого сознания. Мое глубокое ощущение (даже не убеждение — слово «убеждение» тут, наверно, неправильно) — существование в природе какого-то внутреннего смысла, в природе в целом. Я говорю тут о вещах интимных, глубоких, но когда речь идет о подведении итогов и о том, что ты хочешь передать людям, то говорить об этом тоже необходимо.

Считая необходимым передать свое ощущение, он не видел нужды довести его до какого-то логически связного последовательного вида.

Каким-то образом он соединял представление о ходе событий, над которым человек не властен, и ощущение, что от действий человека, от его свободного выбора, этот ход как-то зависит, что человек каким-то образом заслуживает свою судьбу.

Понятие «смысл» совмещает эти, на первый взгляд, несовместимые идеи. Быть гарантом смысла бытия — «смысла вопреки видимому бессмыслию», по мнению Сахарова, единственная забота Бога.[554]

А надежда человека основана на том, что «к счастью, будущее непредсказуемо (а также — в силу квантовых эффектов) — и не определенно». Так он — в письме из горьковской ссылки — утешил близкого ему физика-правозащитника.[555]

Здесь уместно совместить это его убеждение с другим, малосовместимым, казалось бы, убеждением, которое Сахаров зафиксировал в квантово-космологическом пари с Д.А. Франк-Каменецким в 1956 году. Это шутливое пари, озаглавленное «Проблема квантового детерминизма» упоминалось в главе «Физика Вселенной», и там было обещано ответить на вопрос, какова в той шутке доля правды.

Сахаров тогда побился об заклад, что «существует однозначное решение уравнения Шредингера, описывающего все степени свободы Вселенной во все времена».

Для тех, кто не чувствует себя в квантовой физике, как у себя дома, можно предложить такой гуманитарный перевод сахаровских слов: ТОТ, кто в состоянии следить эа всем происходящим во Вселенной, может решить и главное уравнение для нее, в результате узнать все возможные варианты судьбы Вселенной и выбрать наиболее подходящую — осмысленную.

За этот перевод Сахаров ответственности не несет и, похоже, в подобном переводе не очень нуждался. Он не нуждался ни в квантовой, ни в классической теологии — во всяком случае, в теологии, которая точно знает, чем кончится история. И это отражало его отношение к дуэту интуиции и логики.

Ему нравилось высказывание польского философа Колаковского:

Непоследовательность — это просто тайное сознание противоречивости мира… Это постоянное ощущение возможности собственной ошибки, а если не своей ошибки, то возможной правоты противника.[556]

Не устраивает Сахарова здесь только слово «непоследовательность», но он не подобрал другого, чтобы соединить «самокритическую динамичность с наличием неких ценностных “инвариантов”», или, в моем переводе с сахаровского, — самокритичный разум с моральной интуицией.