Андрей Смирнов

— А к нам это какое имеет отношение?

— Все еще не понимаешь? Сейчас мы — все равно что перевертыши. У нас два сувэйба,

как и у них. Превращаясь, оборотень меняет не только тело. Мышление, структура психики,

реакции, восприятие, строение энергетического поля — у человека и у волка они разные. В нашем

случае смены тела не произойдет, но все остальное мы можем поменять, благо оно теперь

присутствует в двух экземплярах. То, что внутри себя ты видишь как две взаимоисключающие

вселенные, два несовместимых мира на самом деле — лишь два разных способа твоего смотрения

на один и тот же мир. Сейчас мы балансируем между одним состоянием и другим — отсюда и

дискомфорт… если продолжать аналогию с оборотнями, сейчас мы — не люди и не волки, а как

бы застыли на пути перехода от одной формы к другой. Для оборотня такое «зависание», если оно

растягивается на долгое время — смертельно, а нас оно, скорее всего, приведет к безумию. Но мы

можем полностью нырнуть в одно из состояний, и тогда внутренняя целостность будет

восстановлена. Второе же состояние в этом случае станет лишь потенцией, возможностью. И

увидеть его будет не легче, чем увидеть тело волка в тот момент, когда оборотень существует в

человеческом виде.

Эдвин замолчал, давая Дэвиду возможность все это обдумать. Землянину вспомнился

разговор с Лийеманом в подземелье и меч, по желанию хозяина превращавшийся то в обычный

клинок, то в колдовской, с Истинным Морионом в рукояти…

— Выходит, у нас теперь две сущности… — Произнес он вслух. — Нормальная

человеческая и… — Он запнулся, подыскивая слово. — И эта новая, в общем. Чтобы выглядеть

«своим» в Обители я должен сделать ее главной. Хорошо, допустим я это делаю. Но что мне в

этом состоянии помешает полететь на всех крыльях к обожаемому мастеру Рийоку, слезно

покаяться в том, что имел нечестивые мысли и с чистым сердцем сдать тебя вместе с тетей? Ведь в

этом состоянии для меня Вилисса будет врагом, ты — предателем, а любые мысли насчет того,

что Обитель не есть единственный истинный источник света в этом царстве зла и мрака —

кощунством и диавольским наваждением.

— Как ты думаешь, — спросил Эдвин, — почему оборотни, принимая звериную форму, не

разрывают на части своих друзей и знакомых?

— Не знаю. — Дэвид пожал плечами. — Я не специалист по оборотням… А что,

действительно не разрывают?

— Такое иногда происходит, — хеллаэнец пожал плечами. — В низкомагических мирах

или во время первых превращений — если способность менять форму обретена уже во взрослом

возрасте. Но даже при самых неблагоприятных условиях таких… несчастных случаев… намного

меньше, чем могло быть. Суть в том, что хотя сувэйб полностью обусловлен, часть волений,

желаний и привязанностей сувэйба порождается кайи, нашим нетварным «я». В чистом виде ты не

найдешь в сувэйбе ничего, порождаемого одной только кайи, влияние кайи — это всегда лишь

одна из составляющих, другие причины побуждений обусловлены наследственностью,

привычками, окружающим миром и прочими условиями, а конечный результат — это некая

равнодействующая между всеми этими силами. Но важно то, что определенное влияние на сувэйб

у кайи все же есть, и проявляется оно в том, что привязанности, которые кажутся кайи, нашему

настоящему «я», более правильными, чем другие, могут быть поддержаны и в новом сувэйбе —

если только есть такая возможность. Телесная форма, энергетика и психический строй оборотня

целиком меняются, но ведь и обычный зверь может быть привязан к человеку.

— Ты хочешь сказать, что наиболее сильные привязанности переносятся от одного сувэйба

к другому?

— Нет. Ты ничего не понял. Дело не в силе, а в том, насколько они соответствуют

стремлениям нашего подлинного «я».

— Ну хорошо… — Дэвид помолчал, пытаясь разложить услышанное по полочкам, а потом

продолжил. — Допустим, у зверя есть несколько вариантов выбора, как реагировать на человека, и

если та привязанность, которую он испытывал в человеческом состоянии, была вызвана не только

влиянием на него окружающего мира, но и в какой-то степени образовалась под влиянием его

кайи — то есть, его подлинной личности, то, превратившись в волка, он может заново выбрать

наиболее близкую реакцию, из того набора, что доступен зверю? Все верно?

— Теперь да.

— Но у нас нет нескольких вариантов выбора. Тут твоя аналогия с оборотнями пасует. На

«предателей» в своем «правильном» состоянии мы будем реагировать вполне однозначно.

Эдвин покачал головой.

— Уверяю тебя, это не так. Мы ведь не находимся под жестким подчинением. Контроль

мастеров построен на полной перекройке сувэйба — так, чтобы «правильные» реакции стали

естественными. Это намного более эффективно, чем состояние «зомби», все реакции которого

строго определены управляющей программой. Но у такого подхода есть свои уязвимые точки.

Ведь если свобода не отнята, то каковы бы ни были естественные побуждения, всегда остается

возможность пойти против них. Степень личной свободы — это и есть степень влияния кайи на

свой сувэйб. С помощью подчиняющих заклятий свободу можно свести на нет, но кайи привносит