Андропов

У Андропова: «Не столь важно, перешли ли недостатки в сегодняшний день из прошлого или они заносятся к нам из-за рубежа… Раз такие явления есть… борьба с ними — долг каждого коммуниста, каждого гражданина» /33/. Это заявление прозвучало чуть ли не как будущая социальная программа, явно выходящая за рамки собственно идеологии.

В промежуточный период — с апреля по май, до Пленума ЦК КПСС — Черненко продолжает курировать пропагандистскую работу, хотя все сильнее ощущает на себе давление со стороны КГБ. Политбюро принимает постановление об усилении партийного контроля над литературой и печатью с целью «положить конец нездоровым тенденциям в изображении советской действительности». По глухим отголоскам в советских газетах становится очевидным, что принято решение «перестроить» всю литературную деятельность в СССР[3]. Начинается наступление на музыку, театр, усиливаются нападки на эстраду, подвергаются критике западные фильмы.

Не ясно, была ли эта кампания идейного «подмораживания» отражением взглядов самого Андропова или он просто использовал ее, чтобы проложить себе кратчайший путь в ЦК. Несомненно, Андропов, не желая из-за какого-нибудь неверного шага упустить плывущую ему в руки должность секретаря по идеологии, решил вне зависимости от своих убеждений и будущей политической линии проявить надлежащую суровость: она не могла оказаться чрезмерной, так как устраивала и других членов Политбюро, которые стремились ликвидировать все очаги духовного сопротивления накануне заключительного этапа борьбы за власть. И все же за несколько дней до Пленума Андропов чуть было не утратил шансы прорваться в ЦК: у Кириленко случился тяжелый сердечный приступ. И на состоявшемся 20 мая Политбюро вместо 13 членов присутствовало 11. Андропову необходим был дополнительный сторонник. Совершенно неожиданно для всех (но не для Андропова) на его сторону перешел Громыко. И Андропов стал секретарем ЦК.

24 мая Пленум ЦК формально утвердил избрание Андропова. Но перед этим на Политбюро возникли острые противоречия в связи с назначением нового Председателя Комитета Государственной Безопасности. Брежнев и Черненко хотели видеть на этом посту преданного им Цинева. Андропов настаивал на кандидатуре Чебрикова, своего заместителя, который был лично предан ему, хотя и поднялся из «днепропетровского клана», Устинов, выступив от имени армии и напомнив о необходимости сохранения спокойствия в стране, воспротивился переносу дискуссии на Пленум ЦК. В итоге было достигнуто соглашение: ни один из членов Политбюро не должен контролировать тайную полицию. В кресле Председателя КГБ оказался Федорчук — кадровый чекист, многие годы возглавлявший государственную безопасность Украины. Он, в отличие от Цинева и Чебрикова, не был членом ЦК и не мог вмешаться в борьбу за власть[4] которая в последние месяцы полностью определила политическую жизнь Москвы. Возвращение Андропова в ЦК было серьезным политическим ударом по Брежневу. Становилось очевидным, что Андропов расколол Политбюро и самостоятельно идет к власти; не возражая получить ее в качестве официального преемника, он готовился в случае надобности взять ее силой — вопреки воле Брежнева.