Андропов(Политические дилеммы и борьба за власть)

При этом важнейшее для Андропова — видимость благопристойности. Он очень озабочен благопристойностью внешней: всегда в тщательно отутюженном костюме спокойных тонов, искусно повязанном некрикливом галстуке, в ослепительно белой рубашке. Он старается не проявлять ни к чему подчеркнутого любопытства, не резонерствует, не питает пристрастия к торжественным ритуалам. Он верит (во всяком случае, хочет заставить других поверить, что верит), будто советская система — это лучшая модель для развития «всего человечества». Он твердо убежден (или делает вид, что убежден), что «авторитет СССР» день ото дня растет во всем мире. Возможно, в глубине его души таится сомнение и недоверие к партийным лозунгам и «вечным» заветам и живет мечта о радикальных и глубоких преобразованиях. Но внешне он проявляет благоразумную марксистскую «убежденность». Советскую действительность он делит на две противоположные субстанции: «просоветскую» — положительную и «антисоветскую» — отрицательную. В первую входит дорогая его сердцу госбезопасность и частично партия, во вторую — инакомыслящие и вообще мыслящие люди. Между этими полюсами он размещает «народ» — 270 миллионов граждан за вычетом полностью «правоверных» и явно «неблагонадежных». «Народ» призван служить строительным материалом для надежного фундамента власти. Себя самого он хочет навязать этому «народу», как центр мировосприятия, независимо от того, пойдет ли он путем реформ или останется (если заставят) поборником консервативных тенденций.

Как и его предшественники, Андропов сам конструирует и создает врагов режима — по международной потребности и внутриполитической возможности. По его указанию КГБ разворачивает кампанию гонений на верующих. Ширятся случаи ареста распространителей религиозной литературы /103/, высылки баптистов, насильственного помещения в психиатрические лечебницы пропагандистов «Нового завета» /104/, перед судом предстают члены инициативных групп по защите прав христиан. Одновременно стремительно поднимается волна репрессий против тайных сторонников НТС[10] против создателей и членов Свободного межпрофессионального объединения трудящихся[11], против феминисток и йогов (105–108) и против просто порядочных, независимых граждан, поведение и поступки которых не укладываются в коммунистические стандарты. Наказывают за демонстрации в честь международного Дня прав человека на площади Пушкина в Москве, за выражение солидарности с политзаключенными, за встречи с иностранцами. Призваны к ответу и «младшие братья»: за вышедший из «социалистических берегов» национализм на Украине, в Латвии, Грузии, Армении и других республиках поспешно фабрикуются обвинения в шовинизме, пропаганде сепаратизма и в участии в правозащитном движении /109/.

Не забыты и «исконные», вечные противники советской власти, пригодные для использования при любых изгибах генеральной линии партии и на всех поворотах коммунистической истории, — сионисты. Через борьбу с ними — а как же иначе? — всегда проявлял и утверждал себя «социалистический патриотизм».

С приходом Андропова к власти границы Советского Союза замкнулись еще больше. Теперь осталась лишь узкая щель, через которую тонкой, едва заметной струйкой — всего несколько десятков в месяц, — еще просачиваются советские евреи. Создается впечатление, что с политикой «приоткрытых границ» покончено и что прежний курс, направленный на «выброс» из страны «бродильных» и «неблагонадежных» элементов, признан несостоятельным. Такой вывод, однако, может оказаться преждевременным.