Андропов(Политические дилеммы и борьба за власть)

Слабость Андропова не была случайностью, а явилась следствием политики Политбюро. Старцы в Политбюро понимают, что омоложение руководства означает их вывод на пенсию. И все они, стремясь сохранить свою власть (и право на посмертную славу), всячески противятся выходу на партийную авансцену новых лидеров. Не желая фокусировать свое внимание на гипотетических ситуациях (и рисковать), члены Политбюро дали свое согласие на назначение Григория Романова секретарем ЦК по промышленности — сторонники Андропова охотно: он — один из них; противники — вынуждено: возвышение Романова расширяет возможности Генсека, но зато (и все-таки) не меняет соотношения и расстановку сил в Кремле. Романов становится четвертым членом Политбюро — секретарем ЦК — после самого Андропова, Черненко и Горбачева. Вернее — перед Горбачевым и в потенции готовый и способный занять место впереди Черненко. Если Андропову удастся провести Алиева в секретари ЦК, у Романова есть неплохие шансы стать Председателем Совета Министров (разумеется, если в премьеры «не выскочит» Громыко или Устинов — у них есть несомненный приоритет выбора). Не удастся, — Романову уготавливается должность второго секретаря ЦК с расширяющимися (за счет Черненко) полномочиями и правами.

Назначение «молодого» Романова (в Политбюро 60-летний возраст считается чуть ли младенческим) на ключевую позицию в Секретариате ЦК и физическая слабость (а порой создавалось впечатление — немощность)[18]. Андропова вновь поднимают и оживляют вопрос о наследовании в Кремле. Романов — несомненно умен, бесстрастен и холоден. Хорошо искушен в работе. Он отдал ей около 30 лет своей жизни, пройдя извилистый путь от инструктора райкома партии до первого секретаря Ленинградского обкома (с 1970 г.) и члена Политбюро (с 1976 г.).

До него только двум руководителям Ленинградской партийной организации удалось пробиться в Секретариат ЦК: один из них (Киров) был убит Сталиным, второй (Жданов) скоропостижно скончался при подозрительных обстоятельствах. И никогда ни одному ленинградскому лидеру не доводилось править в Москве. В Кремле во все советские времена — от Ленина через Сталина, Хрущева и до Брежнева — ощущалась и тайно насаждалась неприязнь, подозрительность, отчуждение (и тайная зависть) к руководителям ленинградской партийной организации и к самой организации. Видимо, в Москве казалось, что революционные, бунтарские традиции, загоревшиеся в «Питере» однажды, в начале века, так окончательно и не погасли — ни к середине столетия, ни во второй его половине.

Удастся ли Григорию Романову когда-нибудь воцариться в Москве? Сегодня это представляется более чем сомнительным. С уходом Андропова должно исчезнуть с советской политической арены поколение Брежнева (Романов же, при всей своей относительной молодости, принадлежит к этому поколению). После Андропова советский режим, по-видимому, будет иметь Генерального секретаря, рожденного в конце 20-х годов. И если будущий Генсек, по опыту Сталина и Хрущева, предпочтет и сможет окружить себя людьми на 10 лет моложе, то в течение 3–4 лет членами Политбюро окажутся люди последнего предвоенного поколения.

Радикальное омоложение советского руководства необходимо для жизнеспособности режима и важно для его стабильности. Но постулировать целесообразность по отношению к иррациональной советской системе ненадежно. Для советских лидеров важны власть и их социальные привилегии, интересы и потребности государства для них менее значительны. Кроме того, механизм тоталитарного выбора представляет возможность выдвижения лиц и клик, не лучших с точки зрения системы. Романов достаточно смел, чтобы вступить в борьбу за наследство Андропова, и достаточно опытен (и предусмотрителен), чтобы от этой борьбы отказаться.

Вряд ли Романов рискнет сыграть на физической слабости Андропова. Тем более, что физическая слабость Андропова неожиданно для него стала источником его политической силы. Положение в Кремле в июне 1983 года существенно отличалось от того, что наблюдалось год назад — летом 1982 года. Весной Андропов заболел. Он не показывался на официальных приемах около двух недель и сразу же поползли разговоры, что у него неизлечимое заболевание почек. Ухудшение здоровья Генсека вызвало растерянность у группировки, выдвинувшей его к власти и выдвинувшейся к власти через Андропова. Не испытывали торжества и сторонники Черненко: кое-кто из них уже успел переметнуться на сторону нового правителя (в СССР служат креслу, а не человеку) — чуть ли не полностью Кунаев и частично, проявляя осторожный нейтралитет, Горбачев (это однако не укрепит их позиций в Политбюро в будущем; как свидетельствует советская история, Генсек ликвидирует в первую очередь перебежчиков). Оказалось, что и сам Черненко в этих условиях не желает падения Андропова: неизбежная после Андропова перетряска партийных портфелей грозила вытеснить его из Политбюро. Однако и попытки Андропова консолидировать власть наталкивались на противодействие Черненко и оставшегося ему верным Тихонова.