Анекдот о вечной любви

Вопрос Геннадия Петровича прозвучал, мягко говоря, неожиданно. Вообще, я заметила, что сыщик любит людей ставить в тупик. Такая вот особенность характера у человека.

Я попыталась сохранить хорошую мину при плохой игре и равнодушно полюбопытствовала:

— С чего это вы вдруг о каком-то расследовании заговорили? Странно даже… — что-то подсказывало мне, что это был первый разумный вопрос, заданный мною за последние пять минут.

— Вы меня удивляете, Василиса! Я все-таки в некотором роде сыщик и кое-какими дедуктивными способностями обладаю. К тому же у меня много друзей в самых разнообразных внутренних и внешних органах…

«О, еще один друг милиции. Тенденция, однако…» — отстраненно подумала я. Тут Геннадий Петрович произнес нечто в высшей степени волнующее:

— Василиса… — баритон главного Шерлока звучал маняще. Я сразу забеспокоилась: а ну как заманит он меня в романтические дали и бросит там пропадать в одиночестве? Хотя положа руку на сердце скажу: по зову этого баритона я готова была отправиться сию секунду в любые дали, включая оба полюса, все необитаемые острова, вместе взятые, и даже самые отдаленные переулки Вселенной. Да что там Вселенная! Я бы и на МКАДе с удовольствием заблудилась в компании с обладателем волшебного голоса. Впрочем, подобных подвигов от меня и не потребовалось. Геннадий Петрович с некоторой долей смущения, если, конечно, мне не показалось, осведомился:

— Можно я вас навещу?

Вопрос оказался слишком смелым, неожиданным и провокационным, чтобы я в него поверила вот так, с ходу. Наверняка это Вик Вик засылает своего дружка с разведывательными целями! Теперь понятно, почему шеф, когда я с ним связалась, буйствовал совсем недолго, а разговор закончил непривычным: «Выздоравливай, Вася, ты нужна нам». Если разобраться, не такая уж я важная персона у нас на телевидении, чтобы казачков столь высокого ранга засылать в мой лагерь. Короче говоря, я только наполовину прониклась, вторая половина подавала недвусмысленные сигналы тревоги, которые я упорно предпочитала не замечать — все-таки Мужчина Моей Мечты, и вообще… какое-то неясное томление вдруг началось… Если бы хоть одна романтически настроенная барышня в данной ситуации ответила отказом, то ровно через год знаменитый скульптор сваял бы ее в своей традиционной манере: три метра на полтора-два… Я не стала изобретать велосипед и, как положено романтической барышне, тоже смутилась и не своим голосом проблеяла:

— Как-то неловко, право… Я нездорова и, честно говоря, выгляжу не лучшим образом… Да и угостить вас нечем…

— Если дело только в этом, не беспокойтесь. А внешний вид больной, но симпатичной девушки — это, поверьте старому разведчику, самое трогательное зрелище на свете. Кстати, не один резидент на этом засыпался…

— Вы хотите попасть в их число? — брякнула я, должно быть, от испуга.

— Я приеду, Василиса… — пообещал Геннадий Петрович, понизив голос до шпионской конспиративности, после чего, не дожидаясь ответа, повесил трубку.

Примерно с полминуты я балдела в предвкушении неожиданного счастья, но вдруг вспомнила, что в скором времени должен прибыть верный ординарец. Не успела я об этом подумать, как во входной двери заелозил ключ, и через мгновение послышался Петькин голос:

— Никулишна, встречай дорогого гостя!

Без особенного энтузиазма я поплелась на зов. Дорогой гость сиял, как тульский самовар, и был обвешан пакетами, словно новогодняя елка. В ответ на мой немой вопрос Петька довольно сообщил:

— Еду принес. Матушка кое-что передала, да и я всяких разностей по пути прикупил. Сейчас перекусим, а потом, благословясь, телефоном займемся.

Странное дело, каких-нибудь пятнадцать-двадцать минут назад я готова была грызть сушеный горох и запивать его бульоном из лаврового листа, а теперь аппетит снова куда-то подевался…

Петька оживленно хозяйничал на моей кухне, я рассеянно за ним наблюдала, а сама прикидывала, как бы подготовить приятеля к предстоящему визиту Мужчины Моей Мечты. Что-то подсказало мне: Петр не слишком обрадуется этому визиту. Спустя полчаса мы с Петькой уселись за стол, ломившийся от еды. Петька с завидным аппетитом приступил к трапезе, а я вяло возила вилкой по пустой тарелке. Приятель, увлеченный процессом утоления голода, не сразу заметил мое сумеречное состояние.

— Ты чего, Вась? — кусок свиной отбивной замер на пути к Петькиному рту. — «Ну-ко, душу мне излей. Отчего ты черта злей? Аль в салате по-милански не хватает трюфелей?»

Я с тяжким вздохом, в свою очередь, процитировала любимое произведение Филатова, правда, с некоторыми искажениями:

— Я твое, Петрусь, меню исключительно ценю! Только жизнь мою, Петруша, загубили на корню…

— Опять плохо себя чувствуешь? — участливо осведомился Петька, и сочный кусок мяса почил-таки в бозе, то есть в желудке коллеги.