Анекдоты и предания о Петре Великом

Петръ пробылъ въ Парижѣ 43 дня. За это время онъ посѣтилъ здѣсь все, что казалось ему достойнымъ вниманія. Онъ вставалъ въ 4 часа и ежедневно поутру и послѣ обѣда отправлялся осматривать Парижъ или его окрестности. Онъ заходилъ въ лавки, къ ремесленникамъ, разспрашивалъ о подробностяхъ каждой работы, при чемъ и самъ обнаруживалъ во всемъ обширныя познанія. Вещи, только красивыя, служившія для одного удовольствія, мало его занимали, но все, что имѣло своею цѣлью пользу, что относилось къ мореплаванію, къ торговлѣ, къ необходимымъ искусствамъ, — все это возбуждало его любопытство и привлекало вниманіе. Онъ только мимоходомъ напримѣръ взглянулъ на королевскіе бриліанты, но долго оставался въ зоологическомъ саду (Jardin des plantes); просидѣлъ въ оперѣ только первые акты, но въ тотъ же день цѣлое утро провелъ въ галлереѣ плановъ. Очень понравился ему Инвалидный домъ[35], гдѣ онъ осматривалъ все до мельчайшихъ подробностей; здѣсь, въ столовой, спросилъ онъ солдатскую рюмку вина и выпилъ за здоровье инвалидовъ, называя ихъ своими товарищами.

Изъ загородныхъ посѣщеній Петра обращаетъ особенное вниманіе посѣщеніе имъ женскаго учебнаго заведенія въ Сенъ-Сирѣ, учрежденнаго маркизою Ментенонъ[36]. Царь посѣтилъ здѣсь всѣ классы, заставилъ объяснить себѣ всѣ занятія пансіонерокъ и наконецъ пожелалъ видѣть саму основательницу заведенія.

Маркиза Ментенонъ была больна и лежала въ постели, поэтому велѣла отвѣтить Петру, что не можетъ принять его. Узнавъ о причинѣ отказа, Петръ сказалъ:

— Это ничему не мѣшаетъ. Я не хочу ее безпокоить, но долженъ ее видѣть и изъявить ей мое почтеніе.

Онъ вошелъ къ ней въ спальню, а такъ какъ кровать была закрыта занавѣсью, то онъ осторожно ее отдернулъ и привѣтствовалъ больную дружескими словами. Затѣмъ, сѣвъ въ ногахъ ея на постель, извинился, что можетъ-быть пришелъ не во-время, но онъ не могъ не видѣть ея и не засвидѣтельствовать ей своего почтенія, такъ какъ хотѣлъ видѣть во Франціи все, что есть въ ней замѣчательнаго. Не спуская съ маркизы глазъ, онъ спросилъ ее: чѣмъ она больна?

— Старостью, — отвѣтила она.

— Сей болѣзни всѣ мы подвержены, если будемъ долго жить, — сказалъ Петръ. — Васъ же она должна утѣшать, такъ какъ вы окружены дѣвицами, которыя воспитаніемъ и счастіемъ своимъ вамъ одной обязаны.

Потомъ, пожелавъ ей облегченія, онъ простился съ нею.

ХХХVІІІ. Озорникъ Ванька.

Петръ обязалъ всѣхъ дворянъ пожизненною службою. Воеводы каждой провинціи[37] должны были собирать дворянскихъ сыновей отъ 10 до 13 лѣтъ и записывать ихъ въ военную службу, а неспособныхъ къ ней — въ гражданскую. Военная служба для дворянъ начиналась съ 16-ти лѣтъ въ гвардейскихъ полкахъ рядовыми. Распоряженіе это исполнялось дворянами крайне неохотно, и они употребляли всѣ мѣры, чтобы избавить своихъ дѣтей отъ службы; воеводы, получивъ взятки, способствовали укрывательству, и нѣкоторые дворяне состарѣлись, живя въ деревняхъ, а на службѣ не бывали.

Такое уклоненіе отъ предписаній закона вызывало со стороны Петра строгіе и подчасъ жестокіе указы противъ ослушниковъ, и волею-неволею большая часть маменькиныхъ сынковъ являлись на службу. Одного изъ такихъ молодыхъ дворянъ, такъ называемаго недоросля, 17 лѣтъ, мать принуждена была привезти въ Петербургъ, гдѣ онъ и былъ опредѣленъ въ одинъ изъ полковъ рядовымъ.

Въ томъ же полку служилъ бывшій ихъ дворовый человѣкъ, по имени Иванъ, отданный за нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ барынею въ солдаты. Въ службѣ Иванъ научился грамотѣ и за свою исправность уже былъ произведенъ въ сержанты[38]. Случилось такъ, что помянутаго недоросля опредѣлили подъ команду къ Ивану. Бывшій баринъ не могъ глядѣть на сержанта иначе, какъ на прежняго Ваньку, и потому не сталъ слушать его приказаній. Сержантъ же воспользовался законнымъ правомъ и жестоко наказалъ ослушника палкой.

Недоросль пожаловался своей матушкѣ. Та взвыла и поспѣшила къ самому государю, которому и принесла жалобу, что крѣпостной ея слуга Ванька прибилъ ея сына не на животъ, а на смерть.

Дѣло казалось серіознымъ. Государъ разспросилъ подробно, какъ было дѣло, но, узнавъ, что Ванька — сержантъ, а сынъ — подчиненный ему рядовой, успокоился и приказалъ вызвать къ себѣ обоихъ. Когда они явились, Петръ спросилъ сержанта:

— За что ты билъ сына сей старухи?

— За непослушаніе, — отвѣтилъ сержантъ — я приказалъ ему быть въ четвертомъ часу къ ученью, а онъ ослушался и не пришелъ. Я велѣлъ привести его силою и наказалъ, какъ ослушника.

Петръ былъ въ то время веселъ и, подмигнувъ сержанту, спросилъ:

— Да какъ ты его билъ?

Сержантъ понялъ намѣреніе государя и, взявъ палку, сталъ бить недоросля, приговаривая:

— Не ослушайся, не ослушайся… Вотъ такъ я билъ его, государь.

Видя это, мать завыла. А государь сказалъ ей:

— Видишь, старуха, какой Ванька-то твой озорникъ: и въ моемъ присутствіи не унимается. Я совѣтую тебѣ поскорѣе отойти, дабы и тебѣ самой чего отъ него не досталось. Вѣдь за непослушаніе вездѣ бьютъ!

XXXIX. Еще слуга и баринъ.