Анели. Битва за Землю

Надзирательница обошла стол, встала сбоку и подтолкнула мою голову к тарелке. Я дернулась, вырываясь. Тетка ловко переставила руку и прижала меня к столу, норовя воткнуть носом в еду. Я задела кашу лицом и только тогда смогла вырваться, соскользнув со стула. Отовсюду доносились смешки. Вытерла нос и злобно уставилась на надзирательницу. Я взбесилась. Ярость во мне клокотала и придавала столько силы, что мне казалось могу щелчком пальцев взорвать этот мир. Но вместо этого схватила тарелку с кашей и запустила в ненавистную тетку. Попала ей прямо в грудь. Содержимое частично прилипло к ее кофте, а остальное упало на пол вместе с тарелкой, которая остро звякнула и разлетелась на кусочки.

Сила сразу куда-то исчезла, вместе с яростью, уступив место едкому отупляющему страху. Сразу повисла тишина. Мир, словно замер, ужаснувшись моему деянию. Как будто это я повела себя неадекватно. Как будто это я ненормальная. Как будто это не надо мной издевались и унижали прилюдно. Люди такие лицемерные твари в большинстве своем. Им так хорошо удается играть этот отвратный спектакль, в котором кому-то дозволено все, а кому-то ничего, что невольно начинаешь сомневаться в своей адекватности и думаешь, а не перегнул ли ты палку.

Я поняла, что теперь и вовсе поплачусь. Но немного-то я и потеряла. Ведь со мной и до этого не обращались по-человечески. Надзирательница ударила меня по лицу наотмашь. Я только успела чуть отвернуть голову в сторону, что смягчило удар. Меня за всю жизнь столько не били, сколько в этом мире за несколько дней. Надзирательница схватила меня за волосы и потащила через весь зал к выходу. Я пыталась вырваться. Пыталась изо всех сил, но все мои попытки оказались бесполезными. Она была намного сильнее и управлялась со мной как кошка с мышкой. Так мы и покинули столовую под многочисленными взглядами детей. Это было унизительно.

Моя гордость пострадала сегодня уже так сильно, что мне хотелось умереть. Но перед этим еще убить эту тварь, которая тащила меня по коридору. И орала на меня. Как можно быть такой злобной мразью? Что я ей сделала, в конце концов?

Надзирательница притащила меня в маленькую комнатку без окон, втолкнула туда и захлопнула дверь. Я осталась в полной темноте, взаперти. Но если это наказание, то она просчиталась, сейчас такое уединение меня только порадовало. Я села на пол и оперлась спиной о холодную стену. Судя по всему, это была кладовка. Я пыталась думать, но мысли разбегались, отказываясь собираться в стройный план побега, например. Меня душили эмоции пережитого. Перед внутренним взором мелькали картины сегодняшних унижений. Одна за одной они сменяли друг друга причиняя невыносимую душевную боль, от которой невозможно сбежать, как не пытайся. Я винила себя. За то, что оказалась слишком слабой, слишком трусливой и не смогла ничего противопоставить своим обидчикам, не смогла дать им отпор. Вот там, можно было поставить ему подножку. Вот тут, можно было схватить стул и запустить в надзирательницу. Картинки того как я могла прожить этот день намного успешнее долго мучили меня. Пока я, вдоволь наревевшись, не заснула обессиленная, свернувшись клубочком прямо на полу.

Меня разбудил тихий скрежет отодвигаемого снаружи засова. Все-таки спать чутко я научилась давно. Этому быстро учишься, когда хочешь выжить и постоянно чего-то боишься. Точнее кого-то. Дверь приоткрылась, а я уже стояла, прижавшись к стене, готовая ко всему. В комнату вошла та девочка, что пыталась еще недавно помочь мне, и я немножко расслабилась. Ночная гостья оставила дверь приоткрытой и мне удалось ее рассмотреть в слабом свете льющемся из коридора. К тому же мои глаза привыкли к темноте. Девочка же никак не могла меня разглядеть. Раздался щелчок и маленькая штуковина у нее в руках взорвалась ярким светом, лучом ударившим в стену рядом. Девчонка повела рукой и луч света переместился, ослепив меня. Она приложила палец к губам и прошептала:

– Не пугайся, я хочу помочь тебе.

И повторила тоже самое жестами. Указала пальцем на себя, на меня, а потом сложила из двух пальцев ножки убегающего человечка.

Она поможет мне сбежать! Я не могла поверить своему счастью. Великие Боги, как же такие люди красят мир. Любой мир. Без них тут все бы было бессмысленно. Без них не стоило бы и жить. Девочка снова указала на себя и сказала:

– Я, Юля, – выждала паузу и повторила. – Юля.

Я кивнула и шепнула в ответ:

– Анели.

– Пойдем, Анели, – сказала Юля и взяла меня за руку. – Нам еще нужно добыть твою одежду, ключи я уже украла.

Она потушила ручной пучок света, и мы, стараясь ступать бесшумно, двинулись вдоль коридора. Мое сердце переставало биться от каждого шороха. Любой обитатель этого места сдал бы нас с потрохами. Наконец, мы остановились перед какой-то дверью. Юля зазвенела ключами и попыталась в темноте попасть в замочную скважину, но у нее не получалось. Тогда она включила свет и вложила его мне в руку, направив на дверь. Я замерла, боясь сделать что-нибудь не так и испортить эту магию. Юля быстро открыла дверь и втянула меня следом за собой.