Анестезиолог. Пока ты спал

– Не знаю, мне без разницы, написано: травма производственная. Страховой полис есть. Больничный лист не нужен. Остальное меня не касается. Хотите, спрашивайте сами.

А раньше бы поинтересовался. Наверняка история бульдозериста интересна и полна внутреннего драматизма. Внутреннего – в более широком аспекте, а не только того, что произошел внутри его задницы.

Но любопытство победило, и все же попытался выяснил причину разрыва. На пидора вроде не похож. Знакомые хирурги даже удивились, что я интересуюсь подобной чепухой. Говорят, ты чего, первый раз видишь подобное? Он же приезжий, гастарбайтер? У нас часто азиаты с разорванным очком попадаются. У них такой способ наказания практикуется. Плохо работает, накосячит – его в наказание всей бригадой того, в задницу. Но этот же, говорю, славянин? Значит накосячил круто… В следующий раз умнее будет. Ничего, один раз – не пидарас.

Но вопросы остались:

1. Прописана ли подобная мера воздействия в трудовом договоре?

2. Разрешено ли в качестве поощрения поступить так же со своим руководством?

3. Если попадется человек нетрадиционной ориентации, может получиться, что он работать совсем не будет, или для них предусмотрено иное наказание?

* * *

Хирург матерится в перевязочной, зашивая бедро пьяной тетке. Глубокая рана на внутренней поверхности.

– Да не ори ты, сука, артерия не задета, сейчас зашьем и пойдешь ко всем чертям. Это кто ж тебя порезал?

– Родной муж. И представьте, моим любимым кухонным ножом.

– Мудила твой муж.

– Да нет, он хороший, дерется только когда выпьет. Мы с ним уже 30 лет прожили. Сейчас он пьет две недели.

– Твой муж, скотина пьяная. Попал бы, куда целился, отдал бы тебя гинекологам, пусть бы они зашивали.

Полиция проводит проверку

Попытаемся передать обороты речи проверяющего.

Пять утра, звонок.

– Доброй ночи! Вас с полиции беспокоят, дежурный по отделу. К вам поступала гражданка такая-то?

– Поступала.

– Ну, и типа как она? В себя она, того, пришла?

– Пришла, можете приехать, опросить.

– А мне чего, делать нечего? Она как, типа это, сама таблеток наелась или кто затолкнул?

– Не знаю.

– Как не знаете? А мне чего написать, меня того, начальство дрючит, дело.

– Мы не даем по телефону информации посторонним. Извините, но я с вами не знаком.

– Ну как так не знаком? Я дежурный (такой-то), я вот он тут, сижу. Можете проверить.

– А мне больше заняться нечем? Откуда я знаю, что вы из полиции? Скажу одно, она в сознании, опросу подлежит. Приезжайте, опрашивайте.

– Ну щас, да, все брошу, примчусь. Опрашивать. Скажете тоже. Вы мне сказать можете, сама она того или кто запихнул?

– Я повторяю, не знаю, кто и что в нее заталкивал, мне не интересно.

– Ну! А я бы поинтересовался, ничего хоть так себе коза?

– Ну вот приедете и поинтересуйтесь.

– Ладно, так и запишем.

Что запишем, куда?

* * *

На операционный стол хирург с анестезиологом перетаскивают огромную тушу. Даже без одной ноги она весит не менее двухсот. Сегодня приходится ампутировать вторую. Законный вопрос, а как мы ее потом переложим? За что ухватиться? Опытный хирург успокаивает:

– Так ведь она легче станет, и можно будет перекатывать. Как в боулинге. Ты же увлекался. Кстати, пошли сходим в выходной.

Плановая операция

Однажды решил, что пора самому попробовать побыть в роли пациента. Это трудно, стать профессиональным больным. После этого смело могу сказать всем друзьям и коллегам:

– Пожалуйста, не болейте! В общем, решил полежать в больничке, лечь на плановую операцию. Ерунда, операция пустяковая. Но ведь у нас любое дело может выйти известным путем. Свои хирурги предлагали, давай мы тебе сделаем, мы раньше эти вещи часто оперировали. Но это было раньше, а сейчас 2–3 раза в год, да и с наркозом там нюансы есть. А я как-то излишней храбростью не страдаю. Решил так: пойду туда, где эти операции на потоке, по 2–3 в день, и где меня никто, надеюсь, не знает. Приду как обычный пациент, по записи. Просил ни на отделение, ни на местную кафедру никому не звонить, не предупреждать, чтобы не было никакого лишнего внимания. Беру направление, собираю бумажки, в назначенный день прихожу. Оформился в приемном историю, топаю на отделение. Первый сюрприз. На хирургическом отделении ни одного мужского места. Одна свободная коечка в коридоре. За ночь всю больницу завалили экстренными больными. В коридоре толпа народа, очередь на консультацию к профессору, очередь в перевязочную. Негде сесть, нет места походить. Стою, жду. Часа через три начинаю интересоваться, а чего, собственно, я тут жду? Нет мест, ну бывает, могу завтра прийти. Тут про меня вспомнили:

– А, это же тот, который сегодня лечь на операцию должен. А что делать? Пришел заведующий. Извиняется:

– Ну вы же понимаете, ну всякое бывает, сейчас я договорюсь, на терапии переночуете.

– Лучше, говорю, давайте так, я сейчас поговорю с анестезиологом и поеду домой. А с утра голодный приду, живу я не далеко. Понятно, что так нельзя, но и в коридоре ночевать не хочется.