Анестезиолог. Пока ты спал

Я такого писателя помню. И всякий раз вспоминаю его итальянские хроники, его Аббатису из Кастро, когда приходится рядом с моим садоводством, в поселке, заходить в местный продуктовый маркет. «Капитан Бранчифорте имел веские основания не жить в Риме, там ему грозила опасность встречи с сыновьями убитых им людей». Поэтому всегда, когда захожу, оглядываюсь по сторонам, нет ли вокруг знакомых лиц. Сегодня придется идти в другой магазин, у входа стоит местная сумасшедшая, встреча с которой не желательна абсолютно. Года три назад в больнице в течение двух месяцев погибла вся ее семья. Первым умер муж, отставной инспектор ГАИ, умер от тромбоэмболии. Это не удивительно, выйдя на пенсию, он захворал ожирением. Его было жаль, связи в ГАИ у него остались, и пару раз он спасал наших докторов от лишения прав. Вскоре от инфаркта в реанимации умер и ее старший сын, разрыв миокарда. Второй поступил с несовместимой травмой, попав в ДТП, и умер от кровопотери прямо на операционном столе. А вот младший сын умирал долго. Весил он килограммов 400, и ночью его притащили шестеро сотрудников МЧС. Нести на руках его не могли и тащили носилки по полу. Огромная синяя туша, в придачу к инфаркту, через пару дней заболела еще и белой горячкой. Это было удивительно, человеку несколько лет его вес не позволял встать с кровати, и стало интересно: а где брал спиртное? Приносила мама, иначе, говорит, он ее бил. Вопрос, зачем тогда к нему подходила, вызвал полное недоумение:

– А как же иначе?

Отлежав неделю в реанимации, сынок на этой же кровати переместился в кардиологическое отделение, а когда ночью у него внезапно случилась тромбоэмболия, из него плавно переехал в морг. Переехал на той же кровати, переложить его на каталку не было возможности. Кровать пришлось списывать.

После этого у матушки снесло крышу, и она поклялась отомстить докторам. К счастью, здоровье, подорванное стрессом и алкоголем, не позволяло ей доехать до больницы, и она пыталась встретить кого-нибудь в своем поселке, километров за 40 от райцентра.

Февраль

2 февраля – День сурка. Тяжело терять своих постоянных пациентов, тяжело. Привыкаешь к ним. Ведь имидж больницы – это не только ее внешний вид, ее коллектив, оснащенность, но и ее постоянные посетители. Родной контингент. Вот и накануне сидим с эндоскопистом в курилке, вспоминаем. Эх, давно чего-то не поступал к нам горячий финский парень по фамилии Вася Кислов, подданный страны Суоми. Неужели пить бросил? Зря вспомнили, не посмотрели на календарь. Завтра – день сурка, и все должно повториться вновь. Только перевалило за полночь, звонок со «Скорой»:

– К вам везут желудочное кровотечение, острая кровопотеря, шок… Почему-то сомнений не было, что это он. Приготовились встречать как дорогого гостя.

Лет с десяток назад я был первым, встретившим его в нашей богадельне. Тогда Вася был еще россиянином и только готовился к переезду на родину предков. Вспомнил, что с какой-то стороны имеет чухонские корни. Был пройден первый этап в получении гражданства: Вася сдал экзамен по финскому языку. Естественно, запил. Пил до желудочного кровотечения и потери сознания. В состоянии шока попал ночью ко мне. Кто знаком, знает, жизнь таких пациентов в реанимациях интересная, насыщенная разнообразными процедурами. После промывания желудка Вася признался, что нигде еще не встречался с такой человеческой жестокостью. Жестокость? Вася, да сейчас из дома, только представь, ночью, приедет дежурный эндоскопист. И тогда ты узнаешь, что такое жестокость. Что такое экстренная гастроскопия, что такое наш отечественный эндоскоп. Я выйду, я на это смотреть не смогу. Кстати, не вздумай сопротивляться. Много лет мы думали, что наш эндоскопист – левша. Если утром приходишь на работу и смотришь, что на кровати лежит некое бледное существо с кровоподтеком на всю правую половину рожи, а на табличке с диагнозом написано: «Желудочное кровотечение», сомнений нет. Это его вызывали ночью, а человек сопротивлялся процедуре. Иных буйных приходится грубо успокаивать, чтоб не перекусили эндоскоп. Эндоскоп единственный. Но он не левша, просто правая рука у него при исследовании занята. Хороший эндоскопист должен уметь работать левой.

Чтоб скрасить тяготы процедуры, мы развлекали Васю разговорами: «Вась, а как будет твоя фамилия звучать по-фински? Кислый, кажется – хапан? Будешь писаться Хаппаненом? Или переводить фамилию не будешь? Станешь Вассой Кислонненом?»

– Идите на хуй! – кричал Коля с эндоскопом в глотке, – кончайте быстрее! Моя новая фамилия звучит (слово запомнить не удалось). Это в переводе на ваш язык – Окунев!

Но прозвище Васса Кислоннен осталось за ним до конца.

Тогда кровотечение удалось остановить без операции. Вася выжил, забыв свое обещание бросить пить. (Какие только глупости не лезут в голову при гастроскопии.) Визит к консулу за финским паспортом пришлось, правда, отложить, пока не отцвели синяки под глазами. Доктор все же не удержался.