Анестезиолог

Наконец- то вещество сработало и я могу с облегчением вздохнуть. Маска защищает меня от его действия. Камеры засекли меня, но я собираюсь свернуть на узкие улицы и пропасть из их обзора и направиться в сторону индустриальной зоны – часть Алматы, занятую китайцами, которые занимаются производством труб. Да, надо поехать туда, но прежде необходимо ее осмотреть. Беру маленький фонарик и свечу в расширенный зрачок, от света суживается крайне медленно, подвожу тонкий конец ваты в роговицу, она не закрывается, значит, роговичный рефлекс отрицателен. Грудная клетка вздымается достаточно часто. Этих признаков вполне достаточно для того, чтобы диагностировать хирургическую стадию наркоза, при которой врачи проводят операции на своих пациентах. Я завел машину и проехал подальше от промышленного городка по тропинке, ведущей в лес, где было темно и безлюдно. Вынув ключ зажигания из машины и открыв дверцу, я вышел и вздохнул с полной грудью. Дышится намного легче по сравнению с городом.

Только то, что я собираюсь провести не для благих намерений. Я собираюсь сделать с ней то, что я делал в воображениях по отношению к своему отцу и матери. Я собираюсь расчленить её на мелкие кусочки. Но сегодня я сделаю это по-особенному. Предыдущие 3 жертвы я кромсал, пока они были без сознания в стадии наркоза, но, признаться, уже по отношению к 3 жертве я не уже бывалого удовлетворения. Делать эту работу без всякого удовольствия не имеет никакого смысла. Так что эта жертва вытянула несчастливый билет по сравнению с остальными. Это не важно, важно, что я получу удовольствие и готов поставить на кон все ради этого. От мыслей, какие же страдания я ей собираюсь нанести, я почувствовал сладкое предвкушение и дрожь по всему телу. Наконец, она проснулась. Я взял острый топор из багажника и сел на корточки возле неё.

– Ну привет еще раз! Как себя чувствуешь?

– Кто ты? Где я?

– Я таксист. Разве ты меня не узнаешь?

Тяжело вздыхая, она пыталась подняться, но головокружение после наркоза не давало её такой возможности. Ну же, молю тебя, вспомни меня.

– Ты … какого черта я делаю здесь, куда ты меня привез?

– Здесь твой билет в эту жизнь окончится, Анна. Ты прожила достаточна, у тебя больше нет ни родительской, ни собственной семьи. Ты бесполезная ячейка общества и тебя не будет оплакивать множество людей. У меня есть семья, я приношу пользу людям и имею право на удовлетворение своих потребностей. Я прав?

Тут она начала судорожно плакать, но , в отличие от других жертв, не молила меня.