Аневризма или Исповедь

Вторая же история не была столь нелепой. Следующий товарищ, названный родителями Егором и получивший фамилию Кобычев от них же, нечаянно выронил пачку сигарет при родителях, за что те, в свою очередь, никак не стали его наказывать, ибо: «Ну, все мы в детстве баловались, так почему вдруг ругать за это?». Только они как-то не приняли во внимание, что курил он уже года два и бросать не собирался.

– Да у тебя так всегда, Кобыч, – воскликнул, негодуя, Виктор, назвав своего приятеля по кличке. – Помнишь, ты после клуба завалился пьяный домой, еле волоча ноги? А что тебе твоя мама? Брюки сам стирать будешь!

– Да, братан, было дело, – кое-как выдавил из себя Егор, давясь со смеху и перекрикивая ржущих, точно кони, друзей. – Мать моя – святая женщина, так что руки прочь.

Сложно сказать, серьёзно ли он это сказал. Хочется верить, что да, ибо должно же в жизни таких плюющих на всё людей быть что-то святое.

Следующим байку травил Костя Табачников. У него все истории были про то, как великолепно он играет в футбол. Кроме того, что сей вид спорта он очень любил, так ещё и играл в лучшей молодёжной команде города. Поэтому в тот момент ребята с очень большой заинтересованностью слушали, как он забил решающий мяч в недавней товарищеской игре с другой местной командой.

– Точняк, Витюх, а ты почему из команды ушёл? Мне как Мира (ещё один их товарищ, который по причине болезни не смог выйти в тот день) сказал, что ты завязал, так я вообще выпал, – спросил вдруг неожиданно для себя, но не для Вити, Костя.

– Да блин, по личным причинам, Табачок, по личным, – ответил Витька.

– Из-за давления, типа? – С видом знатока стал докапываться Саша. Суть в том, что он, как и Витя, страдал от гипертонии, хотя его это вообще не трогало, ведь спортом он не занимался

– Да, чёрт, раскусил, – с интонацией побеждённого согласился юноша, так как подумал, что лучше так, чем назвать истинный диагноз.

– Ну ладно, я без спорта жил, живу и буду жить, так что не боись, прорвёмся, – стал поддерживать своего друга Саня.

– Да и так особо не переживаю, так что нормально всё. Забыли, короче, – быстро соскочил с темы Витя, ибо совершенно не хотел, чтобы его болезнь стала главной темой дня. – Пойдёмте лучше с моста в сугробы прыгать.

Сие предложение было принято согласными воплями, и вся ватага двинулась к мосту. Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как шестнадцатилетние кабаны скачут с моста в снег, принимая в прыжке позы а-ля игра «Море волнуется раз», при этом издавая нечленораздельные вопли.

Ботинки уже стали настолько сырыми, что хлюпали, а джинсы можно было бы устойчиво поставить на землю, когда ребята стали расходиться по домам. Этот прекрасный день они все запомнят надолго и будут всячески перевирать события, произошедшие тогда, в своих рассказах. Но в этом и вся памятность подобных дней, ибо никто толком не помнит наполнения, зато все помнят, как было хорошо, и если история вписывается в тогдашнее настроение, то почему бы ей не стать правдой?