Ангарский Сокол

— Стало быть, чужаков тут не любят, — протянул Сазонов, когда очередная пара лодок, увиденная им издалека, ушла в островную протоку.

— А где их любят, чужаков-то? — буднично ответил Матвей, почёсывая бороду.

С берега донёсся свист — морпехи сигнализировали о замеченных ими людях.

— Правьте к берегу, будем знакомиться с местными, — приказал Сазонов.

Плоты стали забирать влево, один за другим упираясь в шуршащий песок побережья. Саляев показал на вьющиеся дымки прикрытого осенним лесом поселения. Скоро вернулся Васин, уже сбегавший с парой бойцов на разведку, — понаблюдал за посёлком со склона невысокой сопки.

— Типичная деревня оседлого народа, домов под пару десятков. Невысокий земляной вал, идёт кругом по границе посёлка, две башенки у входа в селение. Ворота вроде есть, но сейчас открыты.

— Сколько народу примерно там? — спросил Сазонов.

— Под полторы-две сотни будет, — уверенно ответил Олег.

— Ну что, идём знакомиться, — вздохнул Сазонов.

— А может, дальше поплывём, Алёша? Зачем нам эта деревня? — озабоченно протянул Бекетов.

— Пётр Иванович, нам всё равно необходимо дать о себе знать. Кстати, Яробор, Матвей, своим людям объявите сразу: ничего у туземцев не отбирать, не задирать, на баб их не пытаться залезть. Короче, белые и пушистые, пока я не скажу иного. А кто ослушается — вона, Васин разбираться будет.

— Майор, чего говоришь-то, нешто мы не знаем оного? — с немалой обидой ответил казак.

— Матвей, родной, за тебя я уверен, а за казачков — не очень, не все там из твоих людей. Так что не обижайся. Яробор, ясно?

Юноша коротко кивнул.

Лошадей снова загрузили поклажей, и ангарцы неспешно двинулись к посёлку. Сазонов остановил людей на широком поле со следами сельскохозяйственных работ.

— Пашут, значит, землицу-то, это хорошо, — довольно сказал Бекетов.

Наконец их заметили. На валу забегали фигурки людей, потрясавшие копьями, а со стороны леса в посёлок метнулась группа женщин, под охраной нескольких мужчин, за которыми в проёме вала тут же были установлены ворота, представлявшие собой связанные друг с другом колья. Посёлок явно готовился к осаде. Сазонов критично посмотрел на вал и изготовившихся на нём людей и дал команду располагаться лагерем.

Верхний Амур

Октябрь 7144 (1636)

На амурские берега постепенно опускалась ночь. Воздух наполнялся прохладой, а с реки задул неприятно холодный, пронизывающий ветер, заставивший шуметь ветвями окружающие поле деревья. На валу селения амурцев один за другим зажигались факелы, в свете которых маячили фигурки туземцев. Из посёлка то и дело слышались резкие властные крики и следующие за ними общие вопли десятков глоток.

— Надевайте бронь, братцы! — вскричал вдруг Бекетов.

— Рано ещё, Пётр Иванович, — возразил немного погодя Сазонов, указывая на отодвигаемые ворота в проходе вала.

Две фигуры, держащие в руках факелы, вышли из-за отодвинутого от прохода заграждения. На валу тут же загорелись десятки факелов — амурцы наблюдали за своими товарищами, готовые ринуться к ним на выручку, случись что с ними. Двое амурцев тем временем неспешно приближались к лагерю ангарцев. Обернувшись, Сазонов заметил, как напряглись его воины. Алексей всех успокоил:

— Спокойно, парни, они хотят поговорить. Это хорошо, это значит, что они не дикари.

Амурцы, меж тем дойдя до середины поля, встали, видимо ожидая, что и к ним подойдут.

— Пётр Иванович, пойдёмте поговорим. Эй, Петька! — окликнул майор крещёного тунгуса. — Давай с нами!

Троица ангарцев не спеша шествовала к ожидающим их амурцам. Один из них оказался глубоким стариком, а второй, напротив, юношей. Старик амурец начал говорить на своём языке, растягивая слова. Сазонов, встретившись взглядами с Бекетовым, недоуменно пожал плечами. Они оба за годы, проведённые на Ангаре, более-менее сносно научились разговаривать на языке ангарских тунгусов, но сейчас он не понимал ни слова. Точнее, знакомые слова он уловил, но не более.

— Ты чего-нибудь понимаешь? — негромко спросил Алексей у тунгуса.

— Немного, товарищ майор, — кивнул ангарец, — сейчас попробую.

Пётр, учтиво перебив старика, задал ему вопрос, тот ответил. Сазонову показалось, что амурец даже улыбнулся краешками губ. Лицо же тунгуса просияло.

— Да, я понимаю его. Это дахур хайлар, его зовут Тукарчэ, он староста этой деревни.

Старик опять начал говорить, уже более эмоционально, кивая на Сазонова и Бекетова. Потом он попытался что-то начертить на твёрдой, остывшей земле, но, видя непонимание, бросил это занятие. Затем он снова заговорил с Петром. Тунгус обернулся к русским:

— Он спрашивает, откуда вы. Что говорить?

— Так и скажи, как есть. С Ангары! — быстро ответил Сазонов.

Пётр заговорил со стариком, а тот после нескольких фраз снова попытался начертить что-то, по-видимому опять безуспешно. Тукарчэ прошипел ругательство сквозь прореженные ряды крупных жёлтых зубов.

— Алёша, он чертёж землицы своей пытается нам обрисовать? — повернулся к Сазонову атаман.

— Сейчас я ему свой чертёж нарисую, — негромко ответил майор, поглядывая на шипящего амурца.