Ангарский сокол

– Идут, идут! – рыжий мальчуган кубарем скатился с холма, разбрасывая в стороны пожухлую листву и обильно собрав её на свою одежонку. Поднявшись на ноги, мальчик припустил к Святице, продолжая выкрикивать радостную весть. Деревня стояла на реке в полукилометре от залива, протянувшись по обоим берегам реки Вежма. У околицы его остановила женщина.

– Соколик ты мой, парусов-то, парусов сколько видал? – с тревогой в голосе спросила она, машинально снимая с шапки мальчишки приставшие листочки.

– Во сколько! – паренёк выставил пятерню и ещё два пальца другой руки.

Женщина облегчённо выдохнула и перекрестилась, осев у изгороди и схватившись рукой за жердину изгороди: «Семь. Хвала тебе, Господи!»

– Молодец, Бойко! Глазастый какой, я отсель ничего не вижу, а он и паруса высмотрел, – Борзун, родной брат Вигаря, с удовольствием наблюдал, как безмерно горд его похвале рыжий мальчишка.

Вся деревня собралась на берегу встречать кочи, ведь у каждого человека в деревне в путешествие по Студёному морю, в дальние земли ушёл родственник. А ритуал встречи возвращающихся сыновей, мужей, братьев, отцов – это святое. И хотя все уже знали, что возвращаются все семь кочей, люди всё равно напряжённо вглядывались, считая паруса. Наконец толпа взорвалась восторженными криками, полетели вверх шапки, даже деревенские псы забегали по берегу, лая как заведённые и разбрызгивая вокруг себя холодную воду. Теперь жители Святицы всматривались в приближающиеся корабли, стараясь высмотреть родного человека. Несколько парней уже вышли встречать отцов на лодках, ещё пара белобрысых братьев толкала лодку на воду.

С удовлетворением Борзун узнал Вигаря на переднем коче, ему показалось, что и Вигарь заметил его, когда тот приветственно поднял руку. Корабли кинули якоря на мелководье, и началась выгрузка. Борзун крепко обнял брата, ступившего на берег первым.

– Ничего не говори! Баня натоплена, все разговоры опосля, – упредил Вигаря Борзун.

Деревня на радостях гуляла до глубокой ночи. Столь дальнее и опасное путешествие прошло на удивление удачно, ни одного человека из своих не потеряли и всех людишек довезли до цели, вернувшись с богатыми подарками – это ли не счастье? Видимо, без Божьего провидения не обошлось. Во всех без исключения домах Святицы до утра слушали рассказы вернувшихся, охали и ахали, удивлялись и поражались, рисуя в воображении далёкую землицу Ангарскую, великое озеро Байкал да красоты неземные.

– …И, говоришь, рёрик на руке у него? – Борзун хмуро созерцал наваленную на сундук пушнину.

– Истинно так! Крылья простёрты, клюв, до добычи жадный, вперёд выставлен, – возбуждённо отвечал Вигарь.

– Я как увидел его, так и сел. Сразу видно было – непрост князь ангарский, ох непрост. Не кичлив сам, гордыни у него ни на чуть нету. Завсегда со всеми поговорит, поможет словом и делом.

Борзун хмыкнул недоверчиво в ответ:

– А не слыхал ли, откель они сами?

– Я у воя одного спрашивал, откуда князь их род свой ведёт…

– И что ответил, вой-то?

– Луцкий он, волынянин, стало быть. Но, бают, что в землицу сибирскую прибыли они из-за моря великого. Я тебе дощечки показывал.

Вигарь на обратном пути по памяти тщательно восстанавливал показанные ему князем карты, пытаясь на дощечках вырезать очертания доселе неизвестных берегов.

– Ежели землицу заморскую они знают крепко, то верно бают.

– В ихнех росписях каждая речушка указана! Каждый островок! Течения, какие есть, и мели, мне князь Вячеслав сам сказывал. Вот, де, Вигарь, великая река Амур, коя впадает в океан, именуемый Тихим. А там зверья разного – великое множество, и ежели ты, Вигарь, говорит, тут на кочах промышлять будешь, то можливо торговлишку учинить с царством Китайским. Много чего мне Сокол рассказал, аж голова у меня опухла, даже про жаркие острова с пряностями речи вёл… Ажно я желаю твои слова услыхать, что ты мыслишь?

– Тебе задаток на будущее дали?

– Дали…

– Ну вот, в тот раз вместе путь держать будем, до Ангарской землицы.

– Отчего ты уверен в сём?

– С Новгорода Великого приезжал человек к нам, на Вежму, летом, сказал, чтобы в конце зимы гостей ждали. Опять людишек вести до Ангарского княжества, токмо не семь кочей будет, а дюжина. Договорился я с Умилом, он кочи даёт.

– С Умилом? – удивился Вигарь. – Ведь у нас вражда была с островными.

– Теперь оной нету, – улыбнулся Борзун.

– Вона как, – протянул Вигарь.

– К нему тоже новгородцы захаживали, а опосля Умил до нас на лодке пришёл, ну мы в баньке попарились и думку подумали. Вот как ты придёшь с моря, то мы и договоримся, на троих.

– Ловко, ну да се добро есть. Умил – лучший средь нас в проводке кочей, да и на Мангазею ходил.

Посёлок Белореченский. Ноябрь 7138 (1630)

– Ну и как всё прошло? – не дав даже вылезти из, видимо, экспроприированных у туземцев берестянок, столпившиеся на берегу у южных ворот посёлка люди уже нетерпеливо расспрашивали Новикова об итогах рейда.

– Да смех один! – махал рукой Василий.