Ангарский сокол

Для амурских ангарцев эта зима и весна не прошли впустую. Сазонов и Матусевич значительно укрепили влияние Ангарского княжества в регионе, проводя рейды и устанавливая ангарское подданство для всех посёлков, что были в пределах доступности. Сазонов начал строительство острога и на южном берегу Амура, переселяя туда приходивших в крепость амурцев-хлебопашцев. Албазинское воеводство значительно расширяло свои пределы. На восточной окраине Албазинского воеводства Игорь с бойцами оставался зимовать в Усть-Зейске, утверждая там ангарскую власть. За зиму он подчинил несколько находившихся в округе поселений, приведя тех к вассальной клятве даурскому князю Ивану и Ангарскому княжеству. Маньчжуры более не встречались, к сильному разочарованию майора. Ципинь, пленный чиновник, вёл себя смирно, с полной покорностью угодничеством. Бежать он не только не пытался, но и не желал всей своей жалкой душонкой. Если бы он выбрался за пределы посёлка да оказался без грозных лоча рядом – быть ему куском окровавленного мяса. Несколько раз он уже бывал жестоко бит роднёй девушек, обесчещенных им за время недолгого хозяйствования маньчжур в посёлке. Если бы подвывающий Ципинь не прятался за хохочущих бородатых лоча, как он выговаривал самоназвание русских, пришлось бы ему худо. Амурцы постоянно посматривали – не отстал ли маньчжур от своих защитников, чтобы отвесить ему лишний пинок. Спецназовцы же, подмяв под себя округу и выбрав нового старосту посёлка из числа охотников, по весне заставили амурцев из нескольких поселений начинать подготовку к строительству острога и причала на Амуре. Была установлена и норма ясака – половинная от маньчжурского варианта.

В Албазине же спускали на воду два судна с небольшой осадкой, построенных поморами по проекту Фёдора Сартинова, капитана БДК «Оленегорский горняк», который остался без начальника у Новой Земли. Тяжело переживавший собственную глупость, как он считал своё желание прогуляться в новом мире, Фёдор Андреевич на долгое время замкнулся в себе и лишь с появившейся возможностью выйти на океанские просторы нашёл в себе силы заняться любимым делом. Сартинов и его офицеры приняли самое деятельное участие и в строительстве судов, а не только в их проектировании. Завершив монтаж паровых машин на корабли, занялись и их вооружением. Каждое судно получило по две отличных пушки новейшей ангарской разработки, сработанные из стадвадцатисемимиллиметровых буровых труб с последующей установкой на него литого удлинённого казённика методом скрепления – кольцом и соединительной муфтой на горячую посадку. Орудия выдавали впечатляющие для того времени характеристики – при калибре в сто девять миллиметров они были способны посылать осколочные и примитивные шрапнельные снаряды весом в двенадцать килограмм на дистанцию до трёх километров. Одно орудие занимало место на носу судна, перед рубкой, второе – на корме. Установлены они были на поворотных тумбах, вращающихся на триста шестьдесят градусов. Капитан Фёдор Сартинов после спуска судов на воду, не медля, присвоил обоим названия – «Даур» и «Солон». Недолго думая, он решил считать эти корабли канонерскими лодками. Ходовые испытания обе канонерки прошли успешно и в середине мая, приняв на борт людей, боеприпасы и прочее, взяли курс на устье Зеи. Пугая периодическими громкими гудками и стелющимся чёрным дымом плавающих по Амуру местных рыбаков и жителей прибрежных поселений, канонерки за двое суток добрались до Усть-Зейска. Там приняли на борт людей Матусевича и оставили старшим в посёлке Петра Бекетова с дюжиной казаков и четырьмя десятками вооружённых винтовками тунгусов под командой Александра – сына одного из вождей ангарских тунгусов. Их задачей стало дальнейшее строительство острога.

До Сунгари шли двое с половиной суток. Ниже по течению попадалось всё больше обжитых человеком пространств, больше поселений и даже небольших городков, обнесённых частоколом или земляной стеной. Эта территория контролировалась маньчжурскими вассалами – князьями Гуйгударом, Балтачей и его военачальником князцом Толгой. Скоро они узнают о пароходах и, вполне возможно, что увяжут появление на Амуре самоходных, без гребцов и парусов, изрыгающих чёрный дым и оглушительно свистящих судов с отпадением нижней Зеи от их владений. Сазонов, расспросив Ципиня, понял из его сбивчивой речи, что маньчжуры приходят на Амур, спускаясь по Сунгари. А если её запереть, то у них останется лишь Уссури – не слишком удобный для них маршрут, но и его сбрасывать со счетов нельзя. В бассейне Сунгари на реке Хурха у маньчжур был северный форпост их государства Цин. В Нингуте десять лет назад была выстроена каменная крепость, а командовал тамошним гарнизоном мэйрэн-джангин Убахай. А гарнизон тот насчитывал год от года разное количество воинов, в крепости могло быть и три сотни, и семь сотен человек.

– Причём не лучшего качества там солдаты, – уточнил Матусевич. – Все хорошие воины у китайской границы.