Ангарский Сокол

— А хотя нет, стребую! — Соколов наклонился к столу.

— Чего же? — деловым тоном спросил воевода, подвигая к себе лохань с борщом.

— Стребую, чтобы вражды промеж нами с тобой не было впредь! Не люблю я, когда славяне друг другу глотки рвут. Надоело.

— Так словяне испокон веков друг другу глотки и рвали, нешто не так? — наколол кусок мяса Василий.

— Оттого и беды на Руси, что нет единства! Посему ляхи, крымчаки да свеи Родину нашу и терзают, — воскликнул Соколов.

— Эка, твои слова да князьям былым в уши, — сказал воевода и после некоторой паузы осторожно добавил:

— Погоди, а у тебя мыслишка какая? Не хочешь ли новую смуту на Руси учинить отседа? К трону московскому не примериваешься ли?

На открытой веранде повисла гробовая тишина. Осип неловко уронил ложку, да так, что она брякнулась об пол. На внезапный шум все разом повернули головы, кроме воеводы, что не мигая смотрел на Соколова.

— Василий Михайлович, нешто ты во мне дырку проделать желаешь? — усмехнулся Вячеслав. — Нет, не желаю я трона московского, уж больно далеко до него. А уж Смуты новой и подавно не желаю, нешто я ирод какой? Отсюда мы никуда не уйдём. Да понял ли ты меня, воевода? Не молчи!

— Извиняй, ежели обидел словом дерзким, князь. Понял я тебя.

Раскрасневшийся воевода, неуклюже встав с лавки, потопал к Вячеславу. Обойдя стол, Василий достал князя и немедленно обнял его, показывая тем самым свою к нему расположенность.

А после обеда Соколов показал Беклемишеву кузницу, станочный и литейный цех.

В кузнице, смежной с литейным цехом, было привычно жарко и душно. Немного полюбовавшись на деловитую работу кузнецов и литейщиков, которые не обращали на гостей ровно никакого внимания, воевода прошёл далее. Он, казалось, даже не заметил, как мастера сковывали намотанный на прут лист стали, закругляли его молоточком и сваривали оный в горне. Вот и готов ствол. А в станочном цеху Беклемишев с изумлением оглядывал ряд из четырёх токарных станков. На этих станках вращение изделия осуществлялось от трансмиссионного привода, а суппорт с режущим инструментом перемещался при помощи ходового винта. Работа на них не прекращалась, лишь заменялись часто выходящие из строя резцы. Однако, со временем, получая всё лучший металл, качество инструмента лишь увеличивалось, что отражалось на его работоспособности и производственном долголетии. Соколов с умело спрятанной гордостью заявил енисейцу, что это уже устаревшие станки, новые же скоро будут собираться, дело лишь за лучшим по качеству металлом, следующим будет токарный станок со ступенчатым шкивом и перебором. Станины же к ним уже отлиты. Воевода машинально покивал головой, нисколько не поняв, что вообще сказал князь. Единственно, что он понял, что стволы мушкетов ангарцы делают насколько запросто, что им ничего не стоит вооружить всех своих людей. Это добавило ещё большей уверенности в том, что, приехав к царю с докладом о состоянии дел на далёкой окраине государства Московского, следует всячески убеждать его о дружбе с Ангарским княжеством, а тем паче, о развитии торговли с ангарцами.

«Прибыток и нам будет и им, знамо дело» — думал Василий.

Результатом показанных Соколовым достижений Ангарского княжества явился разговор князя с воеводой с глазу на глаз, без свидетелей. Воевода поклялся не замысливать ничего дурного против Вячеслава, да убедить в этом же царя московского. По достижении же официального признания Москвой Ангарска последует устройство торговли — Вячеслав обязался поставлять товары Москве по ценам, ниже на порядки, чем на аналогичные товары, приходящие на Русь из Европы.

— Ну а потом можно будет подумать и о продаже мушкетов, воевода. Ну пока у тебя одного такой будет! — Соколов передал сияющему енисейцу ружьё, именуемую им мушкетом, в кожаном чехле. Патроны, в количестве пятидесяти штук, лежали в подсумке, там же прихваченный ремешками, был и штык в деревянных ножнах.

Ангара, крепость Владиангарск, ноябрь 7143 (1635)