Ангел

— Если бы то, что сделал Маккейли, заслуживало наказания, то я бы уже пристрелил его, так что пусть он говорит, мистер Стюарт. А Касси сейчас находится под моим покровительством, а не под вашим, и она желает сказать всего несколько слов этим людям.

Чарльз опустил руку и нехотя кивнул. Однако бросил на Маккейли-старшего взгляд, ясно говорящий: «Мы с тобой еще поквитаемся». Тем временем Катарина приблизилась к Касси.

— Кажется, вы с этим молодым человеком не обо всем мне рассказали до того, как пригласили составить вам компанию, — сказала она. — Ты не хочешь сообщить мне, чем так разгневан твой отец и почему этот… наемник считает, что именно он отвечает за тебя?

— Он мой муж, — прошептала Касси.

— Кто? — ужаснулась Катарина.

— Пожалуйста, мама, сейчас не время для объяснений.

— Да нет уж, самое время!

— Мама, ну пожалуйста!

Катарина могла бы еще многое сказать, но выражение лица дочери остановило ее. На лице ее была не мольба, что, с точки зрения матери, было бы вполне естественно, но упрямая решимость, с которой Катарина прежде не сталкивалась. Касси не желала сейчас говорить на эту тему, и мать не смогла бы ее переубедить.

Впрочем, Катарина не собиралась потакать такому поведению дочери, но решила на время оставить этот разговор.

— Ну ладно, но, когда здесь все закончится, мы все обсудим.

— Конечно, — заверила ее Касси. Повернувшись к Маккейли-старшему и Дороти, она глубоко вздохнула и заговорила:

— Еще не так давно я хотела извиниться перед вами, а теперь уже не собираюсь делать этого. Но знайте: мои намерения были самыми добрыми. Я считала, что брак между двумя членами ваших семей положит конец многолетней вражде. Так и случилось бы, но вы не захотели этого, разве не так? Нелепость ситуации заключается в том, что вы воспитали своих детей для ненависти, а они понятия не имеют, зачем им ненавидеть друг друга. Почему же вы им это не объяснили?

Маккейли-старший густо покраснел. Дороти отвернулась, явно демонстрируя нежелание говорить как о причинах старой вражды, так и на любую другую тему.

Касси вздохнула:

— Вот и сейчас вы проявляете высшую степень упрямства, но разве вы не видите, что такое упрямство вредит даже вашим детям — по крайней мере Дженни и Клейтону? Если бы вы оставили их в покое, то у них мог бы сложиться счастливый брак. Разве вы не видите, что они оба несчастны?

— Мой мальчик не несчастен, — выпалил Маккейли-старший. — И у меня нет никакого желания выслушивать ваши упреки, девушка, так что велите этому вашему мужу открыть дверь.

— Разговор еще не закончен, мистер Маккейли. Вы силой заставили меня выйти замуж. Я силой заставлю вас выслушать меня.

Маккейли-старший повернулся к ней спиной. Касси в досаде стиснула зубы. Но она знала, с кем имеет дело. Ей еще не приходилось встречать столь упрямого человека, столь нетерпимого к чужому мнению, столь самоуверенного. Но пока она соображала, какими доводами можно пробить броню его упрямства, вдруг заговорила Дороги Кэтлин, и в ее голосе звучало искреннее удивление:

— Маккейли, прекрати. Ты снова за свое? Хочешь повторить ту же идиотскую ошибку?

— Но, Дороти, — начал было Маккейли-старший, явно пытаясь заставить ее замолчать. Однако Дороти перебила его:

— И не пытайся заткнуть мне рот, ты, проклятый сукин сын! Попробуй отрицать, что ты устроил еще один брак под дулом револьвера. Ну, говори!

— Черт возьми, это совсем разные вещи, — возразил Маккейли-старший. — Она сама сказала, что он ее жених.

— И ты ей поверил? — насмешливо воскликнула Дороти. — Сама воплощенная невинность — и безжалостный убийца?

Ангел напрягся всем телом. Касси похолодела. Сыновья Маккейли в изумлении уставились на спорящих мужчину и женщину; даже Фрейзер на сей раз не находил во всем происходящем ничего смешного. Дженни Кэтлин явно нервничала — некоторые вещи, о которых она слышала уже много лет, представали в новом свете.

— Что ты хочешь сказать этим… снова, ма? — спросила она, отходя от Клейтона — никто не потрудился развязать его, и ей пришлось сделать это самой. Дженни приблизилась к матери. — Кого еще он насильно женил?

Дороти смутилась:

— Это не важно…

— Неужели? Ведь это была ты, не правда ли?

— Дженни…

Но Дженни уже перешла в наступление:

— Я хочу знать, почему я не имею права жить со своим мужем, мама. Ты придумывала разные отговорки всякий раз, когда я спрашивала об этом, но теперь не выйдет. Это была ты, не правда ли? И именно из-за этого началась ваша вражда?

Дороти обратила к Маккейли-старшему взгляд, полный мольбы о помощи. Заметив это, Дженни взорвалась:

— Черт возьми, я имею право знать! Мой ребенок имеет право знать!

— Твой ребенок?

Три человека одновременно задали этот вопрос. Клейтон издал сдавленный возглас и бросился к Дженни, заключив ее в объятия. Та не имела ничего против. Временами ей уже казалось, что она так и не сумеет рассказать мужу о грядущем событии. И в его радости растворились все ее страхи — теперь она не беспокоилась о том, как к этому отнесутся их родители.

— Ребенок, — пробормотал Маккейли-старший и опустился на деревянный ящик, переваривая новость. — Это все меняет.