Ангел

– Ну да, не настоящее же… Потом закрываю глаза, внутри себя на экране вывожу мушку и целюсь прямо в десятку. А рукам команду даю слушаться. Короче, так и навожу, с закрытыми глазами, через экран. Стреляю, и если за спуск не дернул, то попадаю.

– И как результаты? – спросил профессор. Любой мужчина проявил бы к этому предмету живой интерес.

– Почти всегда в десятку, – смущаясь, но не без гордости заявил Семен. – Из ста каждый раз примерно девяносто пять, девяносто семь выбиваю. Если бы с упора можно было стрелять, то вообще не мазал бы, а так – руки дрожат… в общем, чуть-чуть не то. Меня в секцию зовут, но я пока не иду.

– Хорошо, – кивнул профессор, – достаточно на сегодня. Наговорил ты тут, – он поднял кустистые брови, – столько, что разбираться нам с тобой придется долго. Сможешь ко мне приходить хотя бы два раза в неделю? Здесь, братец ты мой, целую комиссию собирать придется, всякие задания выполнять… Зато потом станешь самым известным школьником во всем Советском Союзе. Только давай договоримся: о своих разговорах с ангелом ты больше ни единому человеку не расскажешь.

– Ладно, – согласился Семен.

– Не «ладно», – строго и даже жестко поправил его профессор, – а очень серьезно! Если будешь, как сейчас, трепаться направо и налево, так что мне о тебе даже уборщицы рассказывают… то тебя точно посадят в психушку и начнут лечить, пока мозги и вправду набок не съедут. Понял?!

Профессор обернулся к родителям:

– Подойдите, пожалуйста. – Те поднялись, пересекли кабинет и встали возле стола, побледнев от волнения. – На вас, друзья мои, теперь лежит вся ответственность. Если удастся, то способности вашего сына я выдам за некий феномен. Создадим комиссию, составим протоколы, оформим все в рамках диалектического материализма. Если же кто-нибудь, когда-нибудь, где-нибудь от него услышит про какие-то там голоса, про ангелов и все в том же духе, поверьте, ему поставят диагноз на всю оставшуюся жизнь. Даже я его не спасу: на работу брать не будут, с семьей начнутся проблемы… В общем, официально нам нужно подчеркнуть его одаренность. И не больше, слышите? – не больше! Мы начинаем работать с вашим ребенком.

Воцарилась тишина. Отец мальчика прокашлялся и позволил себе задать вопрос:

– Скажите, а на самом деле это с ним… что?

Профессор, все еще сидя в кресле, полуобернулся к подростку и, подавая ему руку, попрощался:

– Ты, герой, подожди своих родителей в коридоре. Спасибо за откровенность: молодец!

Паренек зарделся, пожал протянутую руку и поднялся. Выходя, он одернул рукав у пиджака и буркнул:

– Книгу вашу, которая сейчас в типографии, на два месяца задержат, но она все равно выйдет. Так что можете не волноваться.

– Это ты на своем экране увидел?

– Ну да, прислали сообщение, – как о чем-то само собой разумеющемся откликнулся Семен. – До свидания.

– До свидания, – не высказав внешне ни малейшего удивления, попрощался профессор, и продолжил говорить, встав и повернувшись к родителям после того, как дверь за мальчишкой закрылась. В силу высокого роста, он нависал над ними. – Теперь давайте о главном. Ваш сын умеет получать любую… повторяю: любую информацию, пока не до конца разбираясь, как она к нему приходит. Это значит, что в перспективе он либо будет работать на наши службы безопасности, либо… Не хочу кривить душой: его могут попросту ликвидировать. В лучшем случае, он окажется в таком вот заведении, как наше. Существует единственный выход, если вы хотите избежать и первого, и второго вариантов и сделать из своего мальчика нормального человека с нормальной судьбой.

Родители ждали, почти не дыша. Лучи солнца, падавшие наискось за их спинами в кабинет, стали за этот час совсем пологими. В свете этих лучей и отец, и мать казались темными силуэтами на светлом фоне окна.

– Выход – в том, чтобы нам с вами постараться заблокировать у вашего сына все эти способности. То есть – запретить ему общаться с ангелом, но при этом оставить одну-единственную возможность: пусть работает с цифрами и графиками через свой внутренний экран. Понимаете? Это все равно что выпускать пар из кипящего котла. Мальчика нельзя лишить его дара целиком, потому что в таком случае возникает искушение запретным плодом. Он рано или поздно вновь захочет проявить свой талант… Вот и пускай учится химии, физике, биологии, математике, пусть моделирует у себя в телевизоре, как он его называет, молекулы, новые вещества… Да что угодно! Любую информацию он сможет в этом разрезе получать благодаря своим особым возможностям – вот пусть этим и поиграется. Об остальном – забыть! Вы представляете, что получится, если ваш сын начнет без труда получать «сообщения» о состоянии нашего военного флота, например, или о количестве ракет, стоящих на боевом дежурстве? Да за одно это его пришпилят к стенке, друзья мои. Понятно?!

Мать судорожно вздохнула, отец кивнул.