Ангел

Губы Мони задрожали, словно он был готов вот-вот расплакаться, и лишь хлёсткая затрещина, выданная неожиданно не кем-нибудь, а Чиком, заставила его от неожиданности спохватиться и взять себя в руки. Уж от кого угодно можно было б этого ожидать, но чтобы от такого миролюбивого увальня, как Нортон…

Если уж и он настроен так решительно и серьёзно, пожалуй, стоит впредь стараться держать себя в узде. Дабы не нарваться на неприятности похуже.

Примерно так рассуждал сейчас Рене, в то время как его собственный язык шептал невероятные, невозможные вещи:

— Боже правый, Чик, Джи… Неужели это вторжение…

Угрюмый, как облапошенный более молодыми собратьями при охоте на рыбной реке медведь, Чик неохотно и со странной примесью раздражения в голосе бросил:

— Скорее всего, да. Вторжение. И если то, что мы видели в атмосфере, вкупе с падениями самолётов, фото из космоса и видениями на мониторе — правда, то мы в полной заднице, брат. Не в смысле мы втроём, хотя и это уж куда вероятней, а все. Понимаешь, — все! Вся планета. Потому как я даже не знаю, что смогут противопоставить этому наши бравые вояки…

Нахохлившийся рядом с ним Джи виновато хлюпнул носом, как будто это по его недосмотру на планете появились неведомые «обезьяны».

— Откуда же взялись они, Чик? — Рене еле слышал сам себя, настолько невообразимой и нереальной казалась ему вся эта ситуация. Когда угодно, в необозримом будущем, и уж наверняка без их, троих товарищей, участия должна была состояться эта встреча.

С чуждым разумом, о котором прожужжали миру все уши эти чокнутые уфологи.

Не сегодня, не таким же образом, и не так же страшно?! Накликали, паскуды!!! Контакты им подавай!

— Откуда ж мне знать, Рене? Я тут пытался кое-что прикинуть, так у меня вот вышло, что, — Чик почесал в затылке, как будто и сам опасался оглашать собственные мысли, — вышло, что их лохань никак не меньше семи, а то и двенадцати километров в диаметре. Не меньше, понимаешь?! Целый посёлок, городок летел, и ПВО не могли его не видеть… Да и просто невооружённым глазом его можно было б наблюдать ещё задолго до приземления. Хоть днём, а тем более — ночью. Да от него такое свечение должно было исходить ещё за несколько сотен миллионов, миллиардов миль от Земли… А когда оно начало бы окончательно тормозить примерно в десяти — пятнадцати миллионах миль от Земли, свету было б столько, что можно было б книгу читать, сидя на улице! Это ж колоссальные энергии, колоссальный разброс рассекаемой материи и отражаемого солнечного света! Это вам не «Шаттл», не «Прогресс», коими мы когда-то кичились, и которые до сих пор остаются почти неизменными как в размерах, так и в возможностях. Это — межзвёздная арба, и набита она не пюре в тюбиках, а сотнями, возможно, тысячами этих существ…

Чик на несколько мгновений умолк. Его будто и самого поражали сделанные им же выводы.

— Вы только подумайте, — это миллионы, многие миллионы тонн груза! Не считая веса самого корабля. Какой же мощности должны быть двигатели этой «матки», чтобы хотя бы поднять эту махину с поверхности планеты, не говоря уже о том, чтобы преодолеть кучу световых лет и потом заставить приземлиться! При старте такой «колесницы» почва должна выгорать в пыль на глубину не меньше ста метров! Да и одно только торможение заставляет двигатели выдавать для такой массы безумные усилия… Думаю, я не ошибусь, если скажу, что… — тут он задрал глаза к небу, быстро шевеля губами и смешно дёргая носом, — …что масса корабля… будет…, будет… никак не меньше семи миллиардовов тонн!!! Это примерно одна десятитысячная свободной массы Луны…, если не ошибаюсь. Луны, «взвешенной» в том состоянии невесомости, в котором она пребывает, и при той силе её притяжения.

Притихшие и ошалевшие Джи и Рене никак не могли взять в толк, вообразить себе такого веса.

— И какой же мощности должен быть движок у этой небесной таратайки? — Мерящий всё в мире на соотносительность с моторной техникой Ковбой и сам понимал, какой детский, наивный вопрос он задал, однако Чик, к его удивлению, спокойно и не торопясь стал прикидывать:

— Конечно, точно сказать сложно, но если перевести единицу принятой номинальной мощности в твоих «лошадок», то я думаю, что это приблизительно… приблизительно… сто сорок семь, помноженное на десять в… в четыреста пятидесятой степени. Лошадиных сил. Вот так, я считаю. — Он глянул на Джи, сделавшегося от таких цифр каким-то жалким и крохотным.

— А это… сколько? Ну, хоть примерно…, - наконец, тупо выдавил тот, потому как в его голове попросту не существовало такого количества полочек для укладки на них столь длинных рядов цифр и бесконечных нулей…

Бесконечное терпение Чика, за которое так любили его все смешливые и задиристые друзья, на сей раз играло ту же роль понимающего человека, разжевывающего нечесаному кроманьонцу основы современного бухгалтерского учёта: