Ангел

Но я, в самонадеянности своей, не понимал этого, и всячески старался, но так и не смог перечеркнуть, отсечь Предначертанное от желаемой мною яви, дать череде событий новый ход. Не сумел поймать или оседлать ни единого витка из Предначертанного Им. Ни одного из многочисленных и непостижимых течений созданной Им реки, ни одного из кажущегося естественным и податливым потока, протащенным, пропущенным через Его мудрость самим Временем. Он — всюду. И всё, что вертится, копошится и напрасно суетится в этом мире, стараясь выдать свою ничтожность за величие, проходит через Него, меняясь и трансформируясь в зависимости от любого из самых тонких, самых деликатных колебаний, рождающегося в Его не замирающем ни на миг Сознании…

Потому в Бытие ничто не стоит на месте, не замирает более чем на жалкие доли мгновения, а потому ничто не закоснеет и не замрёт ни в развитии, ни в конечном своём итоге — смерти. Всё родится, возникнет и в конце концов умрёт. Потому как нет и не может быть в Его мире конца бесконечностям вариаций, как нет и чёткой полноты картины той размытой границы, за которой по-настоящему начинается Полная Пустота, Великая Безжизненность… — От слов Клоффта веяло пугающей беспредельностью, и Питер испуганно ёжился. Разум человека пока не в состоянии представить себе очень многого. Лишь единицам счастливцев, которых тут же во всеуслышание охотно объявят сумасшедшими, дано чуть более объективно и тонко прикоснуться наивным и детским сознанием своим к самому краю неукротимо и безбрежно плещущегося океана основ мироздания. Оставив свой след и робкий разум на его берегах и многочисленных гранях, эти люди до конца своих дней пребывают на тех немыслимых просторах, начисто отсутствуя в бренной земной юдоли. Умирая, они наконец-таки счастливы по-настоящему, ибо последний трепетный взлёт их меркнущего сознания несёт их туда, где явлен в своей могучей и естественной красе Единственно Возможный под звёздами Мир…

… - Их всё ещё было много, а силы мои были истощены. И тогда я, признав истинную невозможность противления Его мудрости и предвидению, решил подчиниться естественному ходу событий, положившись на случай. Ибо лишь равновесие между случаем и намеренно созданным фактом могут зачастую решить исход того или иного противоборства, склонить чашу весов в ту или иную сторону. То есть то, что мы называем «случаем», зачастую как раз таки и является Его предопределённостью. Которая просто ломает тенденции тех или иных обстоятельств. Я перестал быть для них видимым, и настиг их в созвездии Лебедя, как назвали бы его ваши учёные. Я коварно растворился в межзвёздной материи и вновь обрёл себя уже во чревах их корабля. Чтобы передвигаться в пространстве, мне не нужны никакие искусственные средства. Я сам — часть межзвёздной пыли, набор атомов и частиц, несущих в себе наполняющий жизнью свет от самых дальних, достигаемых лишь разумом, звёзд… И при желании могу принимать любые нужные мне формы. — При этих словах Гарпер вновь почувствовал себя неуютно. Уж он-то совсем недавно кое-что видел в исполнении пришельца…

— Мне было необходимо и важно не упустить их, не напугать раньше времени, и более того — направить именно сюда, куда и было предначертано Первым Знанием. И, наверное, всё же «судьбой». Так сказали бы вы, исполненные суеверий. Сюда, — на вашу крохотную, истекающую из громадной вселенской чаши каплю, полную мутного бульона примитивной и далеко не безобидной в своей пустоте и грязи жизни, — сюда и упали они. Гонимые страхом, жаждой спасения, и тщательно направляемые мною в безбрежном океане обитаемой Вселенной. — Маакуа повернул голову к Гарперу, и тот на краткий миг снова увидел его настоящие глаза, яростно и неукротимо блеснувшие в темном провале грубой ткани. Снова так же он вздрогнул от неожиданности, как и в прошлый раз, настолько они были пронзительны и глубоки в своей почти вечной мудрости, эти раскалённые до красноты, зовущие, засасывающие внутрь любого смотрящего в них, сгустки этой непостижимо могучей, неподвластной ничьему управлению, первородной магмы… Так, наверное, ощущаешь себя, заглядывая в жерло вулкана.