Ангел

Несмотря на заданный полковником темп и объём работ, людей, даже сквозь изнеможение и постоянную сонливость, понемногу охватывала всепроникающая паника. Собираясь на перерыв, тихо и уныло делились мыслями. Их суть постоянно сводилась к следующему. Вокруг абсолютно ничего не происходило. Никакого движения. Ни людей, ни животных, ни птиц. И некоторые начали испуганно судачить о том, что всему на планете пришёл конец. Что не выжил на многие тысячи миль никто. И они теперь обречены сидеть здесь эти полтора года, а может, и больше. При этом безо всякой гарантии на то, что по выходе их не ждёт опустевший, страшный и голодный мир, в котором нет ничего, что могло бы их выручить. Они признавались сами себе в том, что им не дано прожить вне тех условий, к которым они привыкли. И пугались оттого ещё больше…

Уже поползли пока ещё нестройные, но набирающие сторонников слухи о том, что их специально загнали сюда, как генофонд, как «базу» человеческого материала, послужащего в дальнейшем основой для возрождения исчезнувшего населения Земли. И хотя они слабо представляли себя в роли новых прародителей человечества, способных в новых условиях лишь спариться, но никак не выносить, сохранить, прокормить и обогреть грядущее потомство, версия упорно не умирала и становилась среди некоторых даже модной. Это была наиболее молодая и «безбашенная» часть личного состава. Сама идея подобного «заселения» им сильно импонировала.

Однако подавляющее большинство впало в уныние. Пораженческие настроения схватили Бункер в крепкие клешни. Всюду слышались судорожные и тяжёлые вздохи, народ выдвигал варианты смерти их «сообщества», один страшнее другого. И вовсю строились догадки о том, кто же всё-таки были те жуткие существа, что так внезапно и легко сломали их столь вольготную прежнюю жизнь? В том, что это были именно неземные существа, не сомневалось более половины. Остальные склонялись к мысли, что это разновидность боевых роботов, и прикрикивали на первых, украдкой покручивая пальцами у виска. И продолжали долдонить о каких-то новых разработках противника, причём вполне земного происхождения.

И те, и другие спорили друг с другом до хрипоты, приводя огромное количество всяких доводов в пользу именно своей теории. Пока ещё споры не носили характера ожесточённой схватки противных сторон. Зато бросалось в глаза, что ни та, ни другая стороны не приходили отчего-то в священный трепет от того, что это был всё же инопланетный разум либо высокотехнологичные изделия, доселе не встречавшиеся. Во всяком случае, оптимистов контакта, о котором столь долго мечтало человечество, в Убежище что-то не наблюдалось.

Создавалось впечатление, будто всё это было знакомо всем до оскомины, словно с этим люди сталкивались ежедневно.

И короткими ночами, в свободные от работы смен, женщины устало и отчаянно рыдали в не высыхающие от слёз подушки.

…Сегодня Робинсон был с самого обеда какой-то странный. Он внезапно и как-то незаметно перестал психовать, прилежно и спокойно сидел в застывшем состоянии и «слушал» сканирование частоты за частотой, которое упрямо производила бездушная и неутомимая машина. Глаза на его лице, небритом пару дней и густо покрытом мелкими бисеринками пота, смотрели перед собою прямо и слегка отрешённо. Зрачки уставились в одну точку на панели прибора. Словно их хозяин был погружён в какие-то долгие воспоминания. В помещениях, несмотря на старания вентиляционной системы, было душновато. Температуру добавляли нервные мысли людей и работающее оборудование.

Ровно в полдень Джимми снял наушники, отложил их и поднялся. Слегка помотав головой, он с каким-то виноватым видом слегка развёл руками и молча прошагал в столовую. Это было на него непохоже. Чтобы говорун Джимми вот так просто и без напоминаний промолчал?! Дик недоумённо смотрел на Робинсона и прикидывал, не начиналась ли у того какая-нибудь новая форма клаустрофобии, выраженная полным молчанием вместо присущей ей паники и ора?

А может, Джимми-неряха попросту чувствовал перед коллегами некое чувство вины за собственное бессилие услышать и принести им приятную весть, а именно позывные вышедшего на связь Центра?

Меланхолично пережёвывающий свою порцию Джимми о чём-то рассеянно думал. В то время, как исподтишка наблюдающий за ним Брэндон не переставал дивиться произошедшим с фанфароном переменам и всё ждал, когда же этот велеречивый и скандальный павлин опомнится, встрепенётся, расправит перья и залопочет очередной свой бред.

Однако надеждам чернокожего сержанта не суждено было сбыться. Всё также, не размыкая уст, Робинсон очистил миску до дна, поднялся и отнёс её на «мойку», где её попросту протёрли едва влажной тряпкой, вымоченной в растворе хлорной извести, и засунули вместе с другой накопившейся посудой в пропарочный шкаф. Посуду в Убежище стерилизовали паром, экономя воду и при этом оберегая «население» от возможности кишечных и иных заболеваний.

Затем «слухач» всё так же спокойно и без суеты направился на своё рабочее место, и вновь погрузился в свою, одному ему понятную, нирвану.