Ангел + ангел + студент

   Оказалось, что отделяло её от террасы всего несколько шагов, но, когда нога коснулась холодной плитки, Соня непроизвольно сложилась пополам, издавая жуткие, гортанные звуки. Словно пробираясь по старой ржавой трубе, из горла вырывался ненормальный вой счастья.

   Сняв с себя рубашку и неумело обмотав тело девушки, Расул помог ей опуститься на холодный пол.

– А теперь камеры, – грозно вращая глазами, прохрипел Гарипов.

   Родион, не проявляя сопротивления, сдал телефон и, тяжело вздыхая, смотрел, как мужчина, не запариваясь пересмотром, стёр всё, что было отснято, за последний месяц.

– Следующий.

– Что бы мы с тобой сейчас не узнали, никогда не изменит моего отношения к человеку, спасшему меня в тот день.

   Соня тяжело проглотила образовавшийся в горле ком и, подняв глаза на собеседника, тихо прошептала:

– Я люблю этого мальчика, дядя Расул.

Повисшее молчание искрилось. Поджав губы, Ира постаралась быть как можно незаметнее. Когда они вышли из машины, глаза Расула Гарипова были обычными узкими глазами среднестатистического представителя южноазиатских республик. Весёлыми, дружелюбными, даже, как говорится в народе «масляными». Затем, взгляд принял какой-то осуждающий, отцовский что ли оттенок. И вот в течение нескольких минут он снова в корне изменился. Ира долго искала слово, способное описать этот взгляд. Жалостливый? Понимающий? Может быть, раскаивающийся? Родной?

– Ну, что-то подобное я и предполагал, – наконец, заговорил Расул. – Только ты ведь замужем, детка. А семья – это святое. Игорь любит тебя. Неужели этот мальчик стоит того, чтобы всё разрушить? Твой папа никогда бы этого не позволил. Впрочем, даже если бы я сейчас хотел тебе помочь, у меня бы всё равно ничего не получилось. Удрал твой шайтан.

– Ну это у него на генетическом уровне, – улыбнулась Соня. – Главное, что он жив. А раз удрал, значит, как собака, прибежит на место.

– Вот этого-то я и боюсь, моя хорошая.

– Почему?

– Я не знаю, что и как там у вас случилось. Верю, что у мальчика не было другого выбора. Только, удирая, он прихватил медикаменты, химические препараты, предназначенные для военной лаборатории, микроавтобус, материал для экспериментов. Но и это не самое страшное. Хуже всего, что он взял в заложники внучку Лазоревых. А это, сама понимаешь, не лекарства. Тут уж на поиски бросят лучшие силы. И искать начнут с дома родителей, с дома невесты, если таковая имеется, проверять будут до последнего одноклассника. Так что чем дольше он здесь не покажется, тем тебе спокойнее.

   Ира задумчиво наматывала локон на палец, покусывая губу и прокручивая в голове ответы на заданные самой себе вопросы.

– Соня, всё равно не понимаю, почему твои родственники так хотят избавиться от Макса? Вам не кажется, Расул, простите не знаю вашего отчества…

– Акмалович я, дочка, но ты можешь называть меня дядя Расул.

– Спасибо, дядя Расул, – задумчиво повторила Ира. – Ну влюбилась Соня в мальчика, ну моложе он её на пару лет. Это же не преступление. Игорь за столько лет так и не сделал ей предложения. А у Макса глаза горели, когда он говорил о Соне. Вот и порадовались бы за неё, родственнички хреновы. А тут столько телодвижений. Мне кажется, что Игорь, семья и всё такое… здесь совершенно не при чём.

– Брось, Иришка, – Соня устало опустилась на ступеньку крыльца. – Из-за фотографий они психанули. Сама виновата, не надо было так подставлять Агашу. Всё-таки она дочь Кирилла.

– В чём-то ты, девочка, права, – присаживаясь рядом с Соней, проскрипел Расул, – Такие сложности из-за фотографий? Ну, выбросили и все дела. Но похищать парня – это чересчур.

– Сонь, а помнишь, ты говорила что-то насчёт завещания твоего отца? Что там было?

– Ничего особенного? – пожала плечами Соня. – Вскоре после подвига на шпиле, отец отправил меня учиться в Лондон. А через полгода позвонил и сказал, что написал завещание и всё движимое и недвижимое имущество оформил на имя матери. Именно она будет решать все финансовые вопросы. Ну а мама, после смерти отца, сразу всё переоформила на Кирилла.

– Но ведь ты имеешь право отсудить половину имущества твоих родителей…

– Теоретически, наверное, да. Хотя, может и нет. Не знаю, не интересовалась, – Зло мотнув головой, Соня спрятала лицо в рассыпавшихся локонах.

– Почему? Соня, я же вижу, что ты что-то недоговариваешь.

– Ладно, – наконец решилась Соня. – Действительно, был у нас с Кириллом неприятный разговор, после которого я пригрозила ему передачей дела в суд. На что он мне ответил, что если я подам на него иск, то он потребует, чтобы я сделала ДНК-анализ и выяснила, действительно ли я являюсь дочерью Эдгара Тышкевича. Мне, Ирочка, даже подумать страшно, что будет если выяснится, что я не дочь отца.

– Прекрати, пожалуйста, – прервала её Ира, – Всё это глупости. Даже дети, взятые из детского дома, имеют право наследовать имущество приёмных родителей.

– Да, но это в том случае, если нет завещания. А в моём случае мамочка постаралась всё сделать, чтобы лишить меня прав на наследство.

– Почему ты так боишься этого анализа? – вмешался в разговор Гарипов.