Ангел, архангел, архай

Тем не менее, именно «проблема физической реальности» остается на протяжение многих десятилетий центром физико-теоретических и философских дискуссий. Подобная познавательная ситуация складывалась еще в конце девятнадцатого столетия, победоносно увенчавшись известным ленинским определением материи, и именно оно-то и царствует безраздельно в сегодняшних «точках зрения», полностью исключающих самопознание наблюдающего мир ученого. Материя (на «новых уровнях»), с одной стороны, и рассудочная деятельность мозга, с другой. Между этими двумя реальностями – пропасть, иллюзия преодоления которой неустанно нагнетается все более и более утонченным физическим экспериментом и все более и более абстрактным понятийным аппаратом. Эта научная двойственность – углубление в материю, с одной стороны, и воспарение над миром с помощью математических рассмотрений, выводящих человека из всякой внешней реальности, с другой, может привести лишь только к чему-то относительному, вне каких бы то ни было реальных гарантий истины. Но ведь об истине и не заходит речь в научных спорах! Истину как бы не замечают, в ней не нуждаются. Напротив, весь энтузиазм дискуссий направлен на ту или иную «концептуальность», призванную освежить и омолодить так и не состоявшееся, так и не дотянувшее до «полноты картины». Сменяя и дополняя одна другую, физико-математические концепции «алчут» как можно больше реальности физической, при всей скупости соответствующего эксперимента, но всякий раз оказывается, что как раз эта физическая реальность и не присутствует в наблюдении в той мере, чтобы пронизать собой также изощренный математический аппарат. Оторванные от реальности человека, его мыслящего, созерцающего Я, научные концепции и теоретические модели становятся призрачной игрой в несуществующее нигде. При этом застывающее на нулевой точке самопознание не в силах уже сдерживать натиск того «сатанинского» рассудка, который, окажись он единственным орудием познания, неминуемо истребил бы человека как существо моральное. Но именно в «неморальности» современное научное мышление и усматривает свою «объективность». То, с какой непринужденностью и легкостью современный ученый приступает к «переделке» той или иной теоретической модели, видно на многочисленных примерах обсуждения проблем физики элементарных частиц: здесь нет ни малейшей тени озабоченности положением самого мыслящего, инвалидностью его роли стороннего наблюдателя. «Если мы хотим придать квантовой системе некоторую новую локальную динамическую степень свободы, – пишет И.А Акчурин в статье «Концептуальные основания новой топологической физики», – ввести ее локальное динамическое взаимодействие с некоторым новым полем, нам вовсе не обязательно вводить это поле с самого начала в основные динамические законы… Мы можем ввести новые, добавочные полевые степени свободы любой квантовой системы и на некоторой последующей стадии ее динамического исследования заставив локально изменяться от точки к точке пространственно-временного континуума фазу ее полной волновой функции. Такие… «координированные» по некоторому теоретико-групповому «закону» изменения фазы… полностью эквивалентны «включению» в нашей системе совершенно нового локального векторного поля, как бы компенсирующего своим действием локальные изменения фаз волновой функции… Эта фундаментальная физическая идея и лежит в наши дни в основе всех современных теорий «сильных» (ядерных) и «электронных» взаимодействий на уровне элементарных частиц»[13].

При подобном подходе к реальности, включающей в себя ведь и реальность представлений об изучаемом объекте, картина мира оказывается в конце концов состоящей исключительно из представлений (усвоенных Я восприятий), перенесенных из области Я в область явлений внешнего мира. Вопрос о познании мира ставится так: доступно ли опосредованному наблюдению то, что не наблюдается непосредственно? Здесь речь идет не о сознательной деятельности Я, но о неосознаваемых, потусторонних для Я процессах. Само же Я, согласно этой точке зрения, действует наподобие зеркала (отголосок ленинского определения материи), отражающего лишь то, к чему оно в данный момент повернуто. Другими словами, сам процесс отражения нисколько не меняет содержание Я. Вещи (к примеру, элементарные частицы) остаются «невидимыми», исследователь имеет дело лишь с их отображениями и, «не замечая» изменений в своем Я, принимается судить о свойствах физической реальности. Эти суждения «вслепую» и есть современная научность. Научность, видящая мир законченным и цельным без включения в него мышления. Научность, игнорирующая то решающее обстоятельство, как подступает к исследуемому объекту мыслящее сознание.