Ангел, архангел, архай

Четырехмерный эйнштейновский континуум пространства-времени расширяется в теории суперструн до десятимерного, тем самым позволяя ставить вопрос о «глубинном единстве физического мира»[32]. Тем не менее, в этой концепции «единства» налицо кантианское различие «физического объекта», с которым имеет дело теория, и «вещи в себе», никак с точки зрения теории не объяснимой, как это обстоит, например, с гравитацией. Кантианская «непознаваемость» переходит «по наследству» и в следующую, еще более общую теорию Великого объединения, включающую в себя единое описание сильных и электрослабых взаимодействий на основе идеи локальной калибровочной инвариантности в рамках обычной квантово-полевой теории[33]. Несмотря на произвол выбора параметров, теория Великого объединения считается «успешной», и успех этот заключается главным образом в том, что возникает ряд будящих воображение вопросов: есть ли основание различать чувственно созерцаемые и интеллектуально созерцаемые материальные объекты?.. наблюдаемое четырехмерное пространство-время и ненаблюдаемое многомерное пространство-время? Здесь налицо определенный дуализм, разводящий мир чувственных восприятий и мир идей и ищущий принципы объяснения «ненаблюдаемого», этой «вещи в себе», в рассудочной игре понятий. О какой реальности идет в «ненаблюдаемом» речь? В.Н. Дубровский говорит прямо: о реальности материальных объектов и связей между ними, которые лежат за пределами практической деятельности человека[34]. Тем самым допускается такой род бытия (к примеру, суперструн и суперструнного вакуума), который лежит вне области человеческих всприятий и объясняется «гипотетически принятым мировым принципом»[35]. При этом невозможно найти связь между гипотезой и опытом, в связи с чем сама гипотеза, в том числе и «успешно работающая», лишается реального содержания, становится мнимым понятием, имеющим лишь форму понятия[36]. Фундаментальные физические объекты полагаются в теории существующими, но при этом невозможно сказать, что именно существует. Гипотетически строится своего рода иерархия фундаментальных объектов современной физики: суперструнный вакуум – суперструны, взаимодействующие друг с другом и с вакуумом, возникающие из него и поглощаемые им – элементарные частицы. Эту иерархию можно гипотетически продлить и дальше, присоединяя к имеющимся уже динамическим теориям частиц и суперструн еще и динамику вакуума, описывающую процессы его самоорганизации. С вакуумом, этой «вещью в себе», связываются сегодня гипотетические представления о его «умении дышать», самовозбуждаться, флуктуировать: «вакуум оказывает как бы отрицательное давление на возникающие в нем виртуальные образования, – пишет Г.Б. Жданов, – Как следует из термодинамики, отрицательное давление приводит уже не к охлаждению, как у обычного газа при его расширении в пустоту, а наоборот, к очень быстрому (десять в минус тридцатой степени секунды) и резкому разогреву материи. Так можно объяснить и само возникновение Большого взрыва нашей Вселенной и вполне естественным образом возможность хаотичного нерегулярного возникновения других, сколь угодно разнообразных по своим свойствам Вселенных»[37]. Измышленный мир супервакуума «наделяется» свойствами мира восприятий, и получаемая таким образом картина мира есть еще одна, «следующая» гипотеза. Наиболее крайней гипотетичностью отличаются как раз «вариации на тему Вселенной»: возникновение похожего на земной мира возможно, как полагает Г.Б. Жданов, лишь при «исключительном, крайне редком сочетании физических констант»[38], и в этом случае «отпадает и основание удивляться тому, как можно было бы в одном, уникальном случае именно нашей Вселенной заранее «запланировать» тот набор физических параметров, который позволяет доводить развитие материи до уровня, определяющего ее способность к самопознанию»[39]. Здесь наконец-то замыкается дуалистический круг: сама материя мыслит и познает себя. К этому прямо-таки ленинскому выводу неизбежно устремляется всякая попытка исключить из акта познания человеческое Я. Строя «науку вообще», как некое абстрактное мировое дело, современное естествознание безнадежно разрывает единство познаваемых объектов с законами мышления, постигаемыми самопознающим Я. Именно в человеческом Я содержится сила, сила мышления, позволяющая находить дополняющую восприятие часть действительности: «лишь когда Я соединяет и для себя оба неразрывно связанных в мире элемента действительности, – подчеркивает Рудольф Штейнер, – только тогда наступает удовлетворение познания: Я снова достигает действительности в целом»[40].