Ангел, автор и другие

Подобную претензию я обращаю ко многим нашим учителям. Они ругают нас за неправильные и неблаговидные поступки, однако не говорят, что и как следует делать. Объясните, как разговаривать с ребенком, и я постараюсь соответствовать образцу. Мне и самому не нравится сюсюкать и ломать язык. Не я изобрел все эти нелепые слова и ничего не значащие выражения — они пришли сами собой, словно ждали удобного момента. Но должен признаться, я с радостью ухватился за соломинку: опыт показывает, что наивные прибаутки успокаивают малыша. Если ребенок плачет, порой достаточно сочувственным тоном поговорить с ним на птичьем языке, и слезы высыхают. Не исключено, конечно, что замолкает он от удивления: взрослый человек несет всякий вздор. Возможно, мелкие неприятности отступают перед сожалением: ничего не поделаешь, приходится принимать отца таким, каким его создала природа. Но разве наивное общение не приносит пользу, пусть и своеобразную? На жизненном пути подрастающему человеку встретятся не только умники. Так пусть начнет знакомство с глупцами с меня — потом будет легче. Эту идею я высказываю специально, чтобы успокоить молодого джентльмена из Кембриджа.

Навязывая ребенку молчание, мы ставим под угрозу его здоровье. Существует популярная, но от этого не менее нелепая формула: ребенка должно быть видно, но не слышно. Заставляя малыша существовать в тишине, мы не позволяем ему упражнять легкие; одергивая, не разрешая задавать вопросы и требуя оставить нас в покое, ограничиваем естественное и похвальное природное любопытство.

Не согласится ли кто-нибудь предоставить в распоряжение всезнающего советчика здорового, активного малыша? Пусть даже всего лишь на недельку, но непременно на условиях совместного проживания. Выпускник колледжа полагает, что, если подняться в детскую и потребовать тишины, пригрозив, что в случае неповиновения кара неизбежна, ребенок немедленно замолчит. Но вдумчивому ученому и в голову не приходит, что уже через пару минут юный тиран забудет страшные угрозы и заорет с новой силой.

Воображаемое дитя

Мне знаком тот детский образ, который живет в воспаленном сознании слезливого автора. Глубокие, печальные, полные тоски глаза. Неслышные движения, создающие впечатление терпеливого смирения. Говорит дитя мало:

— Да, дорогой папа. Нет, дорогая мама.

Помыслами его руководит одно-единственное желание — оставаться хорошим и полезным. Время от времени, правда, он задумывается о прекрасных звездах. Вы даже не знаете, дома ребенок или нет. Отправляетесь на поиски и обнаруживаете его на подоконнике, с прижатым к стеклу милым личиком. Мечтательное создание любуется золотым закатом. Никто его не понимает. В итоге маленький мученик благословляет родителей и тихо покидает этот мир. Хочется верить, что когда-нибудь джентльмен из Кембриджа получит собственного малыша — настоящего, из плоти и крови. И поделом ему!

Ну а пока суд да дело, наш наставник трудится над новой поучительной статьей, в которой намерен сообщить человечеству, что мы переучиваем детей. Забиваем светлые головки кучей никому не нужных фактов и глупых формул, ошибочно называемых знаниями. Автору невдомек, что все это время дитя прыгает, бегает и радуется жизни. Он считает, что информация поступает в некий неподвижно лежащий организм. Мы приказываем ребенку вести себя тихо и обещаем в случае неповиновения свернуть шею; с этого момента он превращается в молчаливое привидение, бесшумно скользящее к могиле.

Мы поднимаем свое чадо рано утром, умываем холодной водой и с ранцем за спиной отправляем в школу. Всезнающая пожилая девственница делает собственный вывод: ребенок тратит мимолетное детство на постижение никому не нужной информации.

Поверьте, дорогая мадам, слезы ваши напрасны. Вытрите глаза, высморкайтесь и взбодритесь; тот, о ком вы печалитесь, не переутомится; об этом он непременно позаботится сам.

В наши дни ребенок живет не просто хорошо, а слишком хорошо. Рискую прослыть жестоким, но, задумываясь о будущем, все-таки выражу собственное мнение: мы непомерно балуем детей. Считается, что родители должны существовать исключительно ради ребенка. Сами они ничего не значат. Представим, что садовник скажет примерно следующее:

— К черту цветы, пусть гниют, мне не жалко. Чем быстрее они уберутся с глаз долой, тем лучше. Единственное, что важно — это семена.

Лишь заботливо ухоженные цветы оставляют после себя достойные семена. Философ, мечтающий об исполненном совершенства ребенке, рано или поздно осознает, что важны в первую очередь родители. А едва осознав, изменит тактику и обратится к самим детям. Вот тогда-то мы наконец заживем. Учитель объяснит ученикам, как важно беречь родителей, и напишет дюжину проникновенных книг о непонятых, изможденных тревогами и заботами отцах, преждевременно сошедших в могилу.

Непонятый отец