Ангел бездны

– Говорят, там очень красивые места, – сказала Стеф.

– Сколько вы готовы заплатить за такое путешествие?

– Сколько вы хотите получить?

Шофер на секунду задумался.

– Триста евро с каждого. Я еду до города Руман.

– Через Пиатру проезжаете?

Шофер кивнул.

– Почему здесь так много грузовиков? – спросил Пиб.

– Все шоферы надеются подзаработать за счет подпольных пассажиров. В грузовике легче проскочить, чем в автобусе или в поезде. Мало кто попадается. К тому же мы, дальнобойщики, колесим по всей Европе. Если бы вы захотели, я мог бы доставить вас в Будапешт, Прагу, Берлин, Гамбург, Копенгаген.

– С нас хватит Пиатры.

– Бабки у вас есть?

Стеф вытащила пачку из кармана блузы и отдала шестьсот евро шоферу. Тот пересчитал и, аккуратно уложив банкноты в бумажник, знаком велел следовать за ним. Другие водители что-то крикнули ему на гортанном языке. Он ответил им сухо, сделав презрительный жест в сторону румын. Завязавшийся жаркий спор он прекратил, яростно выругавшись, и быстро отошел к своему грузовику. С легкостью вскочив на подножку прицепа, он открыл маленькую дверцу в одной из двух створок.

– Полезайте туда. Я принесу вам еду и воду в Бухаресте. Это входит в плату.

Пиб также вскочил на подножку. Он почувствовал себя крошечным рядом с шофером, в котором было, вероятно, два метра пятнадцать.

– Надеюсь, вы не против путешествовать в компании мертвецов, – сказал шофер с хохотом, в котором прозвучали печальные нотки.

– Что вам кричали остальные? – спросила Стеф.

– Что я напрасно взял пассажирами тех, кто убивает румын. Что об этом все узнают, и мне несдобровать. Ни один подпольщик не сядет больше в мой грузовик.

– Вас это не пугает?

– Мне плевать. Это мое последнее путешествие между Данией и Грецией.

– Вы им об этом не сказали?

– Слово серебро, молчание золото.

– Еще один вопрос: где вы научились говорить по-французски?

Шофер помрачнел.

– Я семь лет прожил во Франции. Женился там на француженке.

– Почему вы ее бросили?

– Это она меня бросила. Она была членом террористической организации. Ее арестовали, потом отправили в лагерь. Я стал шофером, чтобы найти ее. Побывал во всех лагерях Европы. Два года назад я узнал, что она умерла.

Он втолкнул их в прицеп и, включив фонарик, обвел лучом света свой груз – деревянные гробы, каменные плиты и другие предметы похоронного обряда.

– Не бойтесь, гробы пустые, – сказал шофер. – Фонарик я вам оставлю. В кабине у меня есть другой. Устраивайтесь со всеми удобствами. В Пиатре мы будем только завтра, во второй половине дня.

Он вышел и запер дверцу на ключ. Они обнаружили в прицепе грязные одеяла и расстелили их в проходе между двумя рядами гробов. Сквозь тонкие металлические стенки доносились яростные голоса, затем хлопнула дверь кабины, грузовик тронулся с места и медленно покатил по вспученному асфальту.

Шофер, как и обещал, принес им еду и питье в пригороде Бухареста. Грузовик стоял на месте уже больше получаса, и они стали опасаться, не случилось ли какой-нибудь беды. Близкий к черноморскому побережью, колыбели архангела Михаила, Бухарест оказался главной мишенью исламистов в начале войны и пережил тринадцать бомбардировок. Система контроля здесь была самой строгой, свирепость и многочисленность охраны поражала воображение. Этот румынский город стал официальной столицей Европы, куда политики, чиновники высшего ранга, руководители крупных заводов, представители разнообразных лобби, военные в больших чинах стекались тысячами, толпясь в многочисленных дворцах, возведенных вдоль набережной Дамбовиты.

– Настоящее осиное гнездо, – сказал шофер. – Тут черных ангелов больше, чем самих горожан.

– А вы сами-то поели?

– За меня не волнуйтесь. Я не из тех, кто умрет от голода.

Они принялись жадно поглощать хлеб, колбасу, сыр и пирожные, которые он принес в большом пластиковом пакете, добавив туда бутылку газированной воды и розового вина с медовым привкусом. Он немного посидел с ними, испытывая явное удовольствие от разговора с пассажирами, приехавшими из Франции, – страны, где он не бывал со времени ареста своей жены. Она не подарила ему ребенка, о чем он теперь сожалел – у него был бы ее живой портрет. Он, как последний дурак, даже не подозревал, что она вступила в террористическую организацию. Если бы она ему об этом сказала, он бы тоже стал сражаться с мерзавцами, которые превратили этот большой прекрасный континент в гигантскую могилу. Она сумела бы вовлечь его. Узнав о ее смерти, он чуть ли не десять раз был на грани самоубийства. И никогда не испытывал желания сойтись с другой женщиной – жил одной только надеждой отыскать ее в каком-нибудь лагере на территории Европы. Теперь душа его была пуста и мертва. После этого путешествия он решил уехать на крайний север и странствовать в полном одиночестве на последних льдах планеты. Быть может, белая безмолвная пустыня поможет ему забыть о человеческом безумии и о своем несчастье.

Перед тем как уйти, он добавил: