Ангел беЗпечальный

Блаженный Августин пишет: “Ангелы с великой заботливостью и с неусыпным усердием пребывают с нами всякий час и на всяком месте, помогают нам, промышляют о нуждах наших, служат посредниками между нами и Богом, вознося к Нему наши стенания и воздыхания… Сопутствуют они нам во всех путях наших, с нами входят и исходят, внимательно наблюдая, благоговейно ли и честно мы ведем себя среди рода лукавого и с каким усердием желаем и ищем Царствия Божия”. Подобную мысль высказывает и св. Василий Великий: “С каждым из верных есть Ангел, который, как детоводитель и пастырь, управляет его жизнью”, — и в подтверждение приводит слова псалмопевца: “Ангелам Своим заповедает о тебе — охранять тебя на всех путях твоих...”; “Ангел Господень ополчится вокруг боящихся Его и избавит их” (Пс. 90, 11; Пс. 33, 8). Епископ Феофан Затворник наставляет: “Надо помнить, что у нас есть Ангел Хранитель,  и иметь к нему мысленное и сердечное обращение — и в обычном ходе нашей жизни, а тем более, когда она чем-либо возмущается. Если нет такого обращения, то Ангелу нет и способа вразумить нас. Когда кто идет к трясине или пропасти, заткнув уши и,  закрыв глаза, — как ты ему поможешь?”

Таким образом, христианину следует помнить своего доброго Ангела, который на протяжении всей его жизни заботится о нем, радуется его духовным успехам, скорбит об его падениях. Когда человек умирает, Ангел берет его душу к Богу. Попав в духовный мир, согласно многим рассказам, душа человека узнает своего Ангела Хранителя».

Ну, все, хорош! Борис Глебович закрыл книгу и встал на ноги… И когда он распрямлялся, когда голова его поднималась, чтобы занять свойственное своему обыкновению положение, накрыло ее то ли облачко пыли, то ли тучка не ко времени прилучившейся мошкары, так что в глазах его сверкнуло, а потом потемнело…

Он безпокойно потер лицо ладонью, поморгал и огляделся. Вокруг все было серо, расплывчато и непонятно. Дорога совсем не различалась, и поле покрылось густым туманом. Какие-то искривленные тени черными молниями выскакивали то там, то тут. В лицо пахнуло сыростью и гнилью; что-то булькало, шипело, урчало и ухало жуткими болотными голосами. Ему стало нехорошо, мысли его опутала липкая омерзительная тина. Он попытался сообразить, что делал только что, минуту назад, но не смог. Ему вдруг вообразилось, что он на прогулке в лесу. Собирает грибы? чернику? Где же корзина? Он увидел в своих руках какую-то книгу. Тут же засунул ее за пояс под рубаху. Так была корзина? Потерял? Ага, она там! Ему показалось, что он знает, где оставил ее, и он побежал сквозь туман, ступая наугад… Его словно кто-то толкал в спину. Он бежал и все время пытался что-то вспомнить, о чем-то догадаться, но нужные мысли сквозь дыры в голове вылетали прочь и оставались позади… Он перескакивал через коряги, прыгал по кочкам и каким-то чудом не падал в ощерившиеся черной водой и бурыми ляпками ряски хищные зевы трясины. Он бежал так быстро, как, пожалуй, не делал этого никогда, даже в своем быстроногом неутомимо стремительном детстве… Болото кончилось, и он мчался через лес, с силой сшибаясь с деревьями, проламываясь сквозь густую поросль кустарников. Он не чувствовал боли, усталости и… сердца: оно будто бы и не билось сейчас в его груди, не жило — иначе, не выдержав, просто разорвалось бы на части.