Ангел боли: путешествие по Апеннинам

— Мне говорили, что вы знаете итальянский, — сменила она тему.

— Немного, — улыбнулся Дронго.

— Можно я задам вам один личный вопрос?

— Я даже знаю какой.

— Интересно, какой же?

— Правда ли, что у меня жена-итальянка? Об этом меня чаще всего спрашивают все итальянские женщины.

Луиза рассмеялась. Потом тряхнула головой.

— Угадали. А это действительно правда?

— Да, — кивнул он, — правда. — Он пригубил вино и спросил: — А можно я тоже задам вам личный вопрос?

— Я не замужем, — улыбнулась Луиза, — и у меня нет детей. Пока нет, — добавила она.

Дронго, глядя на нее, продолжал молчать. И она поняла, что его интересует.

— У меня есть друг, — кивнула она, — он сейчас в Нью-Йорке, уехал туда на три месяца, на научную сессию. Они завершают свою работу…

— Он не полицейский, — понял Дронго.

— Биолог, — сообщила Луиза, — известный биолог. Его труды печатаются во многих журналах, в том числе и в американских. Даже в «Нэшнл джиографик». Там даже была его фотография.

— Я обычно читаю этот журнал, — сказал Дронго, — мой знакомый, Юрий Дейкало, выпускает его в Москве.

— А вы видели фотографии? — вдруг спросила Луиза. — Ну, те самые?

— Видел, — мрачно ответил Дронго. И у него сразу пропал аппетит.

— Он психопат, — уверенно заявила молодая женщина, — получать удовольствие от такого садизма может только законченный психопат!

— Его отклонения не мешают ему быть последовательно логичным в своих действиях. Вы знаете, почему было принято решение использовать именно вас?

— Знаю. Я подхожу под тип женщин, которые ему нравятся. И еще нужно, чтобы я на самом деле была офицером полиции. У него появилась в последние годы какая-то мания величия.

— Ну, предположим, нравитесь вы не только ему, — сделал ей комплимент Дронго, — а насчет офицера, все правильно. Он решил таким своеобразным способом мстить всем правоохранительным органам Европы. И, судя по его акциям в Гавре и в Льеже, действует он довольно последовательно.

— Я видела фотографии, сделанные в Гавре, — жестко произнесла Луиза, и в ее глазах зажглись недобрые огоньки. А Дронго впервые подумал, что они сделали правильный выбор. Эта женщина так просто не встанет под скальпель «мясника». — Он убил не просто женщину. Он убил и жизнь внутри нее. У нас в отделе все об этом знают. Боюсь, психиатры не смогут его обследовать. Если этот тип появится в Риме, его убьют. Как собаку. Такие убийства полицейские не прощают. Я не знаю, как и где, но его обязательно пристрелят. А если это не сделают мои товарищи, то его убью я. Сама. — Она посмотрела в глаза Дронго.

— Вы носите пистолет на поясе? — уточнил он.

— Откуда вы знаете? — удивилась она.

— Когда мы с вами познакомились, вы своеобразно задержали грабителей, бросив свою сумочку на дорогу. Если бы там было оружие, вы так не поступили бы. Из всего увиденного я сделал вывод, что, во-первых, вы офицер полиции, слишком уж уверенно действовали, а во-вторых, оружие у вас с собой.

— Все правильно, — улыбнулась она. — Почему вы не едите? Я испортила вам аппетит своими вопросами?

— Немного, — признался Дронго. — В отличие от вас я долго не мог заставить себя посмотреть на эти фотографии. Жуткое зрелище. Я все-таки аналитик, а не патологоанатом. Знаете, когда я учился на юридическом факультете, то всегда старался увильнуть от посещения морга при осмотре погибших. От одного запаха формалина меня начинало мутить. Но потом, с годами немного привык. Мертвецы не вызывают у меня ужаса. Но и приятным такое зрелище назвать не могу.

— Обычно грязную работу делает полиция. Адвокаты, прокуроры и судьи работают в мантиях, — с улыбкой произнесла Луиза.

— У меня нет мантии, — грустно ответил он, — и работаю я чаще всего в неурочное время. Лучшее время для размышлений — ночь. Но именно тогда пробуждаются инстинкты и страхи — все наши страхи, которые мы подавляем в себе днем и которые не хотим испытывать ночью, когда остаемся одни. Или когда они приходят к нам в наших снах.

Раздался звонок мобильного телефона. Дронго достал аппарат и, извинившись перед Луизой, ответил.

— Добрый день, — услышал он хриплый голос Брюлея. — Как у вас дела?

— Обедаем, — коротко сообщил Дронго.

— Где вы находитесь? — торопливо спросил комиссар.

— На виа Систина, около испанской лестницы.

— Охрана с вами?

— Да, все здесь. Нас охраняют как президента страны.

— Будьте осторожны, — предупредил Брюлей, — у меня очень нехорошие новости.

Дронго глянул на сидящую рядом женщину и плотнее прижал аппарат к голове.

— В центральное отделение Интерпола в Лионе пришло письмо, — продолжил Брюлей, — обычный конверт. А в нем на листке одна фраза: «Я в Риме, вместе с вашими людьми». Сейчас эксперты работают над этим посланием. Пытаются установить, где был куплен конверт, какая бумага. Буквы вырезаны из итальянских газет. И отправлено письмо из Рима. Ты понимаешь? Он уже здесь и все знает. И про наш приезд.

— Откуда он может знать о нас? — нахмурился Дронго.

— Понятия не имею. Но будет лучше, если вы закончите ваш обед и отправитесь домой. Все гораздо опаснее, чем мы себе представляли. Ему известны все наши действия.