Ангел боли

Если он и пытался удивить Таллентайра, то ему это не удалось. Мужчину предупредили, какое общество ему ожидать.

— Я надеялся, что встречу Дэвида здесь, — сказал Таллентайр. — Когда я приехал к дочери, то обнаружил, что он ушел с каким-то безымянным незнакомцем и не вернулся до моего приезда. Моя дочь очень обеспокоена. Она рассказала мне о вашем недавнем вынужденном визите. Её расстроило, что она не может предложить мне объяснение происходящих событий; и я приехал к вам в надежде, что вы лучше осведомлены.

— Боюсь, что нет, — сказал Стерлинг, хорошо понимая недостаточность своего ответа. — Куда бы Лидиард ни отправился — а я поражен, что он вообще куда-то смог уйти, учитывая его состояние, — то сюда он не приезжал. Если ваша дочь рассказала вам о произошедшем, то вы знаете, что Лидиард вызвал меня в Кенсингтон не за объяснениями, а для предостережения. До его рассказа я не знал, что оборотни Лондона действительно существуют, а тем более — что они интересуются мною. Теперь, как видите, меня легко испугать шумом в ночи.

Таллентайр неожиданно повернулся к Люку Кэптхорну и спросил:

— Где я могу найти вашего прежнего хозяина, Джейкоба Харкендера?

Стерлинг достаточно хорошо знал Люка, чтобы понять, что вопрос его искренне удивил.

— Насколько мне известно, он мертв, сэр, — ответил слуга. — Я не видел его около двадцати лет, и я знаю, что когда его нашли в развалинах дома, он ужасно обгорел и был при смерти. Его забрали в приют в Эссексе — но я не думаю, что он дожил до сегодняшнего дня.

— У него был покровитель, не так ли? — резко спросил Таллентайр, но Люк лишь густо покраснел.

— Люк говорит правду, — вмешался Стерлинг. — Я уверен, ему ничего не известно о судьбе Харкендера. У вас есть причины полагать, что Харкендер замешан в этом?

— Его покровитель — точно.

Адам Глинн шагнул вперед:

— При всем моем уважении, сэр Эдвард, вам не может быть это известно. Даже я не знаю, сколько таких, как Махалалель, обитает под поверхностью Земли. Зато я знаю, что любой из них может быть замешан в происходящих событиях. Возможно, и не один.

Таллентайр снова повернулся, чтобы изучить говорящего.

— Вы тот, за кем много лет назад присматривал Остен, — сказал он полувопросительно. — Вы друг Пелоруса. По его утверждению, вы — единственное дожившее до наших дней существо из тех, кто был создан до него.

— Это так, — сказал Адам Глинн.

— Но вам неизвестно, что происходило в мире, пока вы находились в могиле, — продолжил Таллентайр. — Вы действительно уверены, что понимаете, что творится на свете?

— Не совсем, — честно признался Глинн.

Таллентайр опустил взгляд на второго гостя, которому пока не стало лучше. Де Лэнси вжимался в кресло так, словно совершенно не понимал, что происходит вокруг него. Стерлинг подумал, что, очевидно, их путешествие из Кенсингтона было более спешным, чем они бы предпочли.

— Если бы кто-то и мог разгадать загадку, то это бедняга де Лэнси, — сказал Таллентайр. — Мы с Лидиардом недолго были орудиями Сфинкс, но де Лэнси оставался её близким товарищем двадцать лет. Кажется, Сфинкс уничтожили, едва не погубив самого де Лэнси. Он сильно ранен, также как когда-то был ранен несчастный Дэвид, и не совсем осознаёт происходящее. Его легко могли убить, но по какой-то прихоти оставили в живых. Кто-то играет нами, джентльмены, как кошка с мышью, ради развлечения. Я думаю, это может быть Джейкоб Харкендер или что-то, что научилось видеть глазами Харкендера.

И словно для того, чтобы подтвердить его заключение, снова раздался волчий вой, быстро подхваченный голосами других зверей. Звуки раздавались где-то неподалеку, словно волки собрались на улице перед окружавшей дом оградой.

Стерлинг мгновение колебался, затем подошел к окну и отдернул штору, чтобы выглянуть наружу.

Он почувствовал, что держится за ткань шторы слишком крепко, словно боится упасть. Его сердце, до того колотившееся необычно быстро, теперь медлило, и удары отдавались болью. Он не мог поверить своим глазам, и беспомощность его неверия лишала его способности мыслить, способности ощущать и реагировать. Он не мог даже заставить себя испугаться.

Остальным он, видимо, казался спокойным, поэтому они не сразу встревожились. Прошло несколько секунд, прежде чем Таллентайр спросил:

— Что там, доктор Стерлинг?

И даже тогда по тону баронета было понятно, что он ожидает спокойного и банального ответа.

Улицу перед домом должны были освещать газовые фонари. И тогда на фоне ночного неба слабо виднелся бы силуэт противоположного здания, его многочисленные окна отсвечивали бы отраженным светом. В окнах нескольких комнат, испугавшиеся жильцы которых решили выглянуть наружу, горел бы свет. Стены, ограды, фронтоны и фонарные столбы отбрасывали бы длинные четкие тени.

В столь урбанизированном уголке оборотни Лондона выглядели бы совершенно не к месту. Они были бы чужаками в мире, сотворенном не ими, в мире, где они никогда не чувствовали себя как дома. Если бы тут была стая оборотней, она бы выглядела угрожающе и в тоже время странно жалкой, словно стая бродячих собак.