Ангел боли

Корделия переживала опыт деторождения так, как Мерси Муррелл и Люк Кэптхорн никогда не переживали ни одну из своих невзгод. До встречи с Харкендером Мерси Муррелл однажды рожала, и память об этом почти стерлась, когда он получил доступ к её сознанию, но он все равно видел, что её отношение было иным. Для неё ребенок был неприятностью, как любая другая опасная для жизни болезнь, и она стремилась избавиться от него, также как, скажем, от лихорадки. Она бросила ребенка с не большим сожалением, чем те матери, у которых позже ей приходилось покупать детей. Мерси Муррелл, как и Люк Кэптхорн, никогда не желала позволить себе о ком-то заботиться и любить. Корделия Лидиард была сделана из лучшей материи, и, несмотря на то, что Джейкоб Харкендер никогда не стремился к любви ранее, до соединения с её душой, он подумал, что опыт, полученный им из боли, делает их равными и дает ему право приветствовать её как родственную душу.

Та же открытость, с которой Корделия встречала роды, проявлялась во всем её отношении к эмоциональной боли. Харкендер разделил её бездонную печаль об ушедшей матери, глубокое сочувствие мужу, схваченному тисками болезни, безумную тревогу, возникавшую из-за детских болезней. Все это страдание, так отличное от его собственного опыта, поражало и завораживало его. Вначале эти чувства были ему так чужды, что он не мог оценить их по достоинству, позже тот факт, что основным объектом бесконечного сожаления Корделии был её муж, делало сопереживания Харкендера проблематичным, но он был совершенно потрясен чувствами, которые она испытывала по отношению к детям. Он упивался утонченным чувством её страха, когда Нелл была при смерти при коклюше, и знал — то, что она испытывает, созвучно чувствам, которые глубже всего затрагивали его собственное сердце в давно прошедшие дни, когда он создавал из себя Дьявола-на-Земле, чтобы избежать ужаса унижения, в который остальные пытались его погрузить.

Разделяя сумму её страданий, Харкендер постепенно понял, что сам вкладывался в ощущение боли не так чистосердечно, как ему казалось. Он заметил неадекватность собственных чувств, в которой не подозревал себя раньше, и не мог не задуматься о том, не эти ли ошибки превратили его путешествие по дороге боли в бессмыслицу.

Он быстро осознал, что Зиофелон мог сделать Корделию его видящей по ряду причин, и он сможет научиться большему благодаря связи с ней, чем благодаря содержанию разговоров между её отцом и мужем.

Если кто-то и мог заставить Харкендера раскаяться в тех шагах, что он предпринимал на протяжении своей прежней жизни, то это была Корделия Лидиард. Она привела бы его к раскаянию не собственной святостью, так как по строгим стандартам официальной морали она не была особенно святой женщиной, но демонстрацией того факта, что ад при жизни, через который он прошел в детстве, не является чем-то совершенно небывалым и неповторимым.

Благодаря Корделии Харкендер впервые понял, что жестоко поразившие его страдания не так уж велики, так как иные люди в состоянии перенести их добровольно и без возмущения. Благодаря ей он узнал, сколько досады можно перенести тайно и терпеливо, из-за искренней симпатии к тем, кто был её невольными причинами.

Но Харкендер на самом деле не раскаивался. Богатство её внутреннего мира, которое он разделял с ней, её любовь, наполнявшая его израненное сердце, никогда не мешали ему использовать её как источник информации. И он также не стыдился рассматривать и изучать те моменты, которые она считала наиболее интимными и тайными в своей жизни. Он на свой род радовался всем её маленьких хитростям и скромной лжи, зависти и соблазнам, её скверным шуткам и приступам раздражительности. Он не мог любить её грехи так же, как любил её страдания, но её несоответствие примитивным требованиям морали слабо изменяло степень его симпатии. Его душевный восторг по поводу этого созданного на Небесах союза никогда не приводил Харкендера к малейшему желанию стать праведным.

Харкендер слишком хорошо знал Корделию Лидиард, чтобы идеализировать её на глупый и патетичный манер популярной викторианской мифологии. Он знал лучше, чем любой мужчина в Англии, как наивно предполагать, что мужчина может очиститься от греховных желаний благодаря влиянию добродетельной жены. И он также обнаружил благодаря Корделии скрытую правду, которая поддерживала глупое здание ложной веры. Он пришел к пониманию того, что только любящие по-настоящему уязвимы, что только любящие могут быть ранены так глубоко, как только это возможно, что только любящие могут действительно надеяться увидеть истинные лица богов.

И он осознавал ценность этого урока.

Наблюдения сэра Эдварда Таллентайра и Дэвида Лидиарда, которые он мог узнать благодаря Корделии Лидиард, были небезынтересны, но в свете эмоционального сопереживания его носительнице они быстро оказались сравнительно маловажными. И даже не отвлеки его эта связь, они вряд ли бы сильно расширили круг его представлений — скорее всего, он все равно бы разочаровался в них.