Ангел для кактуса (СИ)

В который раз я беру в руки парня-опунцию, кручу-верчу его, с умилением разглядывая проклюнувшиеся крошечные «ушки», и мыслями возвращаюсь к Алексею. Передо мной живо встает его образ, образ самонадеянного красавчика, прожигателя жизни, упивающегося своим совершенством и превосходством, богатенького сердцееда, которому доступно и позволительно все и которому прощается все, стоит только пустить в ход трофейное оружие — улыбку. Я тот час же вспоминаю его смешливые губы, как он покусывает их слегка, демонстрируя идеально ровные белые зубы, как один уголок его рта устремляется вверх, как он мотает головой и как он смотрит на меня при этом. Его взгляд дразнящий, но вместе с тем полный внимания и участия, и даже если он смеется надо мной, то делает это потрясающе.

Я ставлю кашпо с кактусом на место, в своем воображении окрестив его Алексеем, и вздрагиваю, потому что внезапно дверные колокольчики издают знакомый перезвон.

— Ну вот, — мама торопливо проходит к стойке, чтобы взять приготовленные заранее деньги, строго ту сумму, о которой она изначально договаривалась, и поясняет: — Теперь уж точно можно поздравить друг друга с новосельем.

Я вижу, как мама светится изнутри, она довольна результатом, и мне уже не терпится выскочить наружу, чтобы оценить «обновленный» магазин со стороны. Вся былая меланхолия куда-то улетучивается. Хотя, кажется, она улетучилась мгновением раньше.

— Поздравляю! — радостно сжимаю кулаки я и слегка пританцовываю на месте.

В ответ на мой восторженный порыв мама лишь сдержанно кивает, а на обратном пути, уже взявшись за ручку входной двери, оборачивается:

— Доченька, и я тебя поздравляю!

Она произносит это так, будто бы я внесла свою непосильную лепту в переезд. Но я не чувствую себя весомо причастной!

Я выхожу за ней следом в стремлении переубедить, ответить, что я всегда готова ей помогать и буду делать это отнюдь не ради благодарностей, но очутившись на улице, не могу произнести и слова — пячусь, чтобы поравняться с мамой, а когда оказываюсь рядом, прижимаюсь к ней плечом.

Какое-то время мы молча стоим перед входом, задрав головы вверх и любуясь нашим магазинчиком, как ни один клиент не станет любоваться даже самой лучшей витриной мира, не говоря уже о том, что эта цветочная лавочка триллионная в городе. И пускай она слишком тесная, крохотная и, допускаю, вполне себе неприглядная среди длинной галереи фасадов элитных бутиков, но она хорошенькая, уютная. Наша. Наша и только наша!

— Мам, я должна тебе кое-что сказать, — я опускаю глаза. Меня захлестывает чувство вины. Я знаю, что сейчас неподходящее время вспоминать о МистереТараканьиУсишки, но я не в силах сдерживать в себе этот груз, который тянет меня на дно. — Прежде чем прийти к нам…

Но мама обнимает меня за талию так крепко, что я громко ойкаю, улыбается и прижимает меня к груди:

— Не важно. Остался доволен, и ладно! Не хочу, чтобы ты злилась, полагая, будто бы я тебе не доверяю.

Я отстраняюсь:

— Ты с ума сошла! — смеюсь и хмурюсь одновременно. — С чего ты решила, что я могу так подумать?

Мама не отвечает, лишь заводит мне за ухо волосы. Ее руки такие нежные, теплые, что хочется свернуться клубочком, подставиться и замурлыкать, как кошка.

— Пойдем, у нас еще много дел, — говорит она, и я вспоминаю, что мы на улице, стоим на тротуаре возле магазина, и у нас, действительно, куча дел.

— Да, — соглашаюсь я, и мы возвращаемся.

Погрязнув в документах и отключившись от внешнего мира, мама второй час разбирается с бухгалтерией. Узкий письменный стол для работы с бумагами мы придвинули вплотную к стойке, и когда мама сидит за ним, я могу видеть только ее макушку, но такой расклад меня вполне устраивает.

Покупателей сегодня почти нет: с утра мы продали один флорариум и вот, буквально пятнадцать минут назад, две идентичные калатеи. Женщина, которая их забрала, даже не стала слушать о нюансах ухода. Стоит надеяться, что она опытный цветовод и знает все о приобретаемых растениях, а не самонадеянная выскочка вроде того сумасшедшего, который подпортил нам карму.

Я уже полила все, что должна была полить во вторник по графику, искупала под душем особо страждущих тропических водохлебов, перебрала пустые кашпо, до которых еще с субботы не доходили руки, помыла витрины и теперь взялась за маленький пустующий многогранник для флорариума — наконец-то и для него освободилось место на стеллаже. У меня на примете есть подходящий таурус, который — я знаю! — желает поселиться в фешенебельном домике, а еще бледно-розовая натуральная отсыпка и мелкий речной песок. Я не мастер по созданию ошеломляющих миксов из разномастных суккулентов, но моно-композицию составляю не в первый раз. Главное, четко представить конечный результат и быть предельно аккуратной.

Я ухожу в подсобку за грунтом, а потом усаживаюсь со всем необходимым прямо на полу, за пальмой, предварительно расстелив вокруг себя куски картона. Нам очень не хватает еще одного стола для работы с растениями, но место, к сожалению, такой роскоши не позволяет.