Ангел для Лютого

Зашла внутрь, там царил полумрак, сквозь щель в двери одной из комнат пробивался слабый луч света, от ночника, наверное. Тут я слышу жалобный всхлип сестры, рванула туда, открываю дверь, чтобы войти, и замираю, как вкопанная, не в силах сделать и шагу. Казалось, ноги приросли к полу, моя малышка лежала в позе эмбриона и тихо плакала.

– Диана… – дрогнувшим голосом выдавила из себя её имя.

Она застыла и медленно приподняла голову, поворачиваясь лицом ко мне. Увидев её, чудом смогла сдержать вскрик, что рвался наружу. Лицо сестрёнки опухло от слёз. Не знаю, как смогла справиться с накатившими на глаза слезами, их жгло, словно прыснули из перцового баллончика. Наверное, помогло то, что я понимала – ей сейчас нужна моя поддержка, а не мои слёзы.

– Мила…

Она, вновь всхлипнув, потянула ко мне руки, как делала, когда была ещё маленькой, ища в моём лице поддержку и защиту.

– Диана…

Я сорвалась с места и, подлетев к ней, заключила в объятья. Та разрыдалась и, уткнувшись мне в плечо носом, повторяла одно и тоже слово: «Помоги… помоги». Так мы и просидели с ней приблизительно минут пять, она рыдала, просила о помощи, а я её успокаивала, насколько это было возможно в данной ситуации.

– Всё, сестрёнка, потом поплачем, – стирая слезы с её лица, перешла я к делу. – Сейчас мне расскажешь, что произошло и почему тебя удерживают эти люди.

– Я… – начала она, и голос её надломился, опустила взгляд.

– Диана… – с нажимом произнесла её имя, – у нас времени мало, рассказывай, иначе я даже не знаю, чем тебе помочь. Ты действительно украла деньги и информацию? И правда передала её террористам?

– Да, – чуть слышно произнесла она.

Её тихое «да» оглушало, хотелось закрыть уши и завыть. Боже-е-е, я даже не представляла, что можно сделать в этом случае!

– Мила, я не понимаю, как я на такое могла пойти. Сейчас чувствую себя куклой, а опытный кукловод дёргал за мои верёвочки. Это была я и не я одновременно…

От её признания стало ещё хуже, слышала мельком подобные истории, как девушек словно зомбировали, но никогда даже в мыслях не могла представить, что это коснётся моей семьи.

– У кого ты украла? – осторожно спрашиваю, боюсь, что она вновь разрыдается, а я ничего толком не узнаю.

– У Андреева, ему нужен был перевод с арабского, ещё кое-что на арабский. Предложили меня, так как я очень хорошо его знаю. Он взял с меня расписку о неразглашении, я согласилась, и начали работать. Чем больше я переводила, тем больше понимала, что он связан как-то с торговлей оружием, и ещё списки фамилий каких-то людей тоже фигурировали. Ну я и поделилась своей озабоченностью со своим женихом.

– К-кем? – поперхнулась я, услышав слово «жених».

– Я к нему хотела уехать, мы с ним больше года переписывались, он всё для меня… – Она вновь всхлипнула.

Года? Я была в шоке!

– Он боевик?

Сестра махнула головой. Это признание было сродни острию кинжала, которое медленно пронзает сердце, принося невыносимую боль.

Чёрт! Как я это проморгала?! Как?!

– Диана, ты в своём уме?! Как ты могла связаться головорезом?!

– Ты не понимаешь! Он не такой! – с горячностью начала она.

– Это ты не понимаешь! Когда любят женщину, под удар не подставляют! Тебя использовали, как и тысячу других до тебя женщин.

– Ты не права, он обязательно меня спасёт!

– Каким образом? – с горечью спрашиваю. – Тебя послезавтра передают властям. А из СИЗО убежать сложно.

– Сестрёнка! – Она упала на колени и, заливаясь слезами, взмолилась: – Спаси меня, знаю, ты сможешь! Молю, я умру там! Это же, считай, похоронить себя заживо. Спаси… спаси… – Уткнулась мне в ноги и разрыдалась.

Беру себя в руки.

– Телефон и адрес Андреева помнишь?

– Да.

Вновь всхлип.

– Говори, времени мало.

Она продиктовала, я быстро записала в записную книжку.

– Куда деньги из тайника дела? – спрашиваю в надежде, что они ещё целы, потому что могут понадобиться на адвокатов, если с пострадавшим не договорюсь.

– Перевела Ахмеду, – произносит чуть слышно и, стыдясь посмотреть мне в глаза, опускает голову.

– Это так называемый жених, да?

Сестра махнула головой.

– Без обид, Диана, но ты дура. Вытащу тебя отсюда – всё до копейки отработаешь. Я могу понять любовь, но кражу и предательство – нет.

Та опять разрыдалась.

– Ладно, после поговорим об этом, а сейчас успокойся. К тебе нормально тут относятся, не бьют?

– Нет, не бьют, но относятся как к преступнице, – шмыгнула она носом.

– По сути, так оно и есть, сестра. Так что, пока я буду искать выход, подумай о своём поступке и откинь любовную ваниль. Стань наконец взрослой.

– Мила, я всё понимаю. Веришь?

Теперь я махнула головой, но веры уже не было.

Она предала меня, променяла мою любовь на Ахмеда. Могла бы сказать, поделиться, возможно, этого и не случилось бы. Но сестра выбрала другой путь и своим поступком воткнула мне нож в спину, больше между нами не будет как прежде. Не знаю, как она, но я не смогу этого забыть. Может, когда-то, но не в ближайшее время. Рана, нанесённая сестрой, заживёт нескоро, недоверие, словно яд, будет сочиться из неё, отравляя всё самое хорошее, что было.