Ангел для сестры

– Конечно. – Я опять начинала плакать. – В тебя уже десятый раз загоняют иглу, а это считается стандартной хирургической процедурой. Все взрослые смотрят вокруг с фальшивыми улыбками и рассказывают друг другу, что никто добровольно не пойдет на это еще раз. – Я высморкалась в салфетку. – Это только сегодня – почка. Завтра будет что-нибудь еще. Всегда нужно что-то еще.

– Твоя мама сказала, что ты хочешь отозвать иск. Она говорила неправду?

– Неправду. – Я с трудом проглотила комок в горле.

– Тогда… почему ты обманула ее?

На этот вопрос была тысяча ответов, и я выбрала самый простой.

– Потому что я люблю ее. – По моим щекам текли слезы. – Мне очень жаль. Мне действительно очень жаль.

Он пристально посмотрел на меня.

– Знаешь, Анна, я назначу человека, который поможет твоему адвокату объяснить мне, что для тебя лучше. Как ты на это смотришь?

Волосы упали мне на глаза, и я убрала их за уши. Лицо мое опухло от слез и горело.

– Хорошо.

– Хорошо, – повторил он, нажал кнопку селектора и распорядился позвать обратно остальных.

Мама вошла в кабинет первой и направилась ко мне, Кемпбелл и его собака загородили ей дорогу. Адвокат вопросительно посмотрел на меня.

– Я не уверен, что разобрался в ситуации, – объявил судья Десальво. – Поэтому назначаю опекуна-представителя, который проведет с ней две недели. Думаю, все понимают, что я рассчитываю на сотрудничество обеих сторон. Опекун-представитель выступит на слушании. Если вы посчитаете, что мне следует знать что-то еще, я выслушаю вас.

– Две недели… – прошептала мама. Я знала, о чем она думает. – Ваша честь, при всем должном уважении, две недели – это слишком длительный срок, если учесть серьезность болезни моей старшей дочери.

Такой я ее еще не знала. Она была тигрицей, когда боролась с системой медицины, которая была слишком нерасторопной, на ее взгляд. Она была скалой, за которой мы все чувствовали себя в безопасности. Она была боксером, отбивающим все удары судьбы. Но я еще никогда не видела ее в роли адвоката.

Судья Десальво кивнул.

– Хорошо. Слушание дела назначено на следующий понедельник. За это время я хочу ознакомиться с медицинскими документами Кейт…

– Ваша честь, – прервал его Кемпбелл Александер. – Вам известно, что моя клиентка живет с адвокатом противной стороны. Если учесть необычные обстоятельства дела, это вопиющая несправедливость.

Мама чуть не задохнулась.

– Вы же не предлагаете забрать у меня моего ребенка?

Забрать? Куда же я пойду?

– Я не уверен, что адвокат противной стороны не использует обстоятельства в свою пользу и не будет оказывать давления на моего клиента, Ваша честь. – Кемпбелл не мигая смотрел прямо на судью.

– Мистер Александер, я не могу забрать ребенка из дома ни при каких обстоятельствах, – ответил судья, но потом повернулся к маме. – Тем не менее, миссис Фитцджеральд, вам можно говорить с дочерью об этом деле только в присутствии ее адвоката. Если вы не согласны или если я узнаю, что вы нарушили это условие, мне придется принять более решительные меры.

– Я поняла, Ваша честь, – сказала мама.

– Что ж, – судья встал. – До встречи на следующей неделе.

Он вышел из кабинета, и было слышно, как его шлепанцы тихо хлопали по кафельному полу.

Как только он ушел, я повернулась к маме. Мне хотелось сказать ей, что я все объясню, но не смогла бы сказать этого вслух. Вдруг в руку мне ткнулся влажный нос. Судья. Мое сердце, до этого бившееся как сумасшедшее, немного успокоилось.

– Мне нужно поговорить со своей клиенткой, – сказал Кемпбелл.

– В данный момент она – моя дочь! – Мама схватила меня за руку и выдернула из кресла. На пороге мне удалось оглянуться. Кемпбелл был вне себя. Я сразу могла сказать ему, что этим все закончится. «Дочь» – это всегда козырь, в любой игре.

Третья мировая война началась незамедлительно. И не из-за убийства эрцгерцога или сумасшедшего диктатора, а из-за того, что мы проехали поворот.

– Брайан, – проговорила мама, вытягивая шею. – Это только что была Северная Парковая улица.

Папа отвлекся от своих мыслей.

– Можно было сказать до того, как я ее проехал.

– Я сказала.

Прежде чем подумать, стоит ли принимать чью-либо сторону, я выпалила:

– Я не слышала, чтобы ты говорила.

Мама резко повернулась ко мне.

– Анна, твое мнение интересует меня в последнюю очередь.

– Я только…

Она подняла руку, отгораживаясь от меня, и покачала головой.

– Брайан, ты опять проехал.

Когда мы приехали домой, мама пронеслась, как ураган, мимо Кейт, которая открыла дверь, мимо Джесси, смотревшего по телевизору что-то очень похожее на канал «Плейбой». Она начала хлопать дверцами шкафчиков в кухне, доставала продукты из холодильника и бросала их на стол.

– Как дела? – спросил папа у Кейт.

Не обращая на него внимания, сестра бросилась в кухню.

– Что случилось?

– Что случилось?! – Мама пронзила меня взглядом. – Почему бы тебе не спросить у своей сестры, что случилось?

Кейт посмотрела на меня. Все посмотрели на меня.

– Просто удивительно, какая ты молчаливая, когда судьи нет рядом, – изрекла мама.

Джесси выключил телевизор.

– Она заставила тебя разговаривать с судьей? Анна, как ты могла?