Ангел Экстерминатус

— Ты серьезно ранен, легионер, но не мертв. Ты — Имперский Кулак, и ты будешь сражаться, пока тебя не убьют. Только попробуй сдаться, и ты опозоришь память о своих боевых братьях. Мы найдем способ достать врага — или погибнем, пытаясь это сделать. Ты понял?

— Понял, — отозвался Наварра; Кассандр не мог и предположить, каким пыткам подвергли его Железные Воины, чтобы сломить его волю. Но тело можно вылечить, и так же можно укрепить дух и вернуть утраченное мужество.

— Наварра, мы — гордые сыны Дорна, — сказал Кассандр. — Наш генетический отец хранит наши души, а холодные ветра Инвита смиряют безрассудные порывы. Должен быть путь к спасению, а если его нет, то мы его проложим сами.

— Какие благородные призывы, — сказал голос, похожий на шелест сухой змеиной кожи, — но совершенно бесполезные. Никто не сможет покинуть мой вивисекторий, капитан Кассандр, по крайней мере живым.

Говоривший возник в зале беззвучно и не совершая на первый взгляд никаких движений. Кассандр не услышал его шагов и, когда тот поравнялся со столом, ощетинился от инстинктивного чувства омерзения, которое вызывал этот хирург в плаще из кожи.

Человек этот, как и Кассандр, также подвергся генетическим улучшениям, но на этом сходство между ними кончалось. Он был изможден и сгорблен настолько, что силовой блок доспеха казался паразитом, взобравшимся ему на спину. Над плечами вздымались щелкающие и скрипящие манипуляторы; несколько трубок, по виду органических, отделились от центрального аппарата и яростно присосались к биомеханическому устройству, выплевывая в его кровеносную систему порции вонючего черного ихора, и рот человека приоткрылся, словно от наслаждения.

— Я Фабий, — сказал он, поглаживая шрамы на груди Кассандра. — А это — мое собрание курьезов.

— Курьезов? Скорее уж гнусностей, — прошипел Кассандр, снова стараясь разорвать путы. — Ты безумец, и я убью тебя.

Фабий рассмеялся с искренним весельем.

— Ты не поверишь, как часто мне такое говорят. Но все, кого преобразили мои ножи и кошмары, очень быстро начинают любить боль, которую я им причиняю. Боль ведет к удовольствию, а удовольствие может быть очень сладостной мукой. Знаю, пока ты этого не понимаешь, но так все и будет.

Трубки отсоединились от биомеханического устройства на спине апотекария, и он тихими шагами отошел к стене зала. Кассандр старался следить за ним, насколько позволяли фиксаторы, но Фабий скрылся в тени, откуда теперь доносилось лишь позвякивание металла о стекло.

— Как великодушно со стороны Железного Владыки наградить нас свежей плотью, — сказал Фабий, и несколько светосфер внезапно зажглись. — Почти как приношения вассала своему господину.

Теперь Кассандр увидел, что за жуткое содержимое находится внутри сосудов из зеленого стекла, расставленных по периметру зала: целая коллекция частей тел, внутренних органов и препарированных голов. Несмотря на потрясение, пленник понял по размерам этих экспонатов, что все они были извлечены из тел космических десантников. Судя по обозначениям, здесь были образцы по крайней мере одиннадцати легионов.

— Мое хобби, — пояснил Фабий, наслаждаясь отвращением Кассандра. — У меня есть образцы жизнеспособных тканей от всех легионов, бывших на Исстване-V. Некоторыми их бывшие владельцы поделились добровольно, а некоторыми… не совсем. Но из всей коллекции именно твои ткани представляют для меня наибольший интерес: полагаю, геносемя Дорна ближе всего к первоисточнику.

— Ты не смеешь вмешиваться в великий замысел Императора, — сказал Кассандр.

— Смею? — рявкнул Фабий. — Я смею такое, на что и сам Император не решится. Мне уже удалось узнать многое из того, что известно Ему, и с каждым шагом я все ближе к цели: усовершенствовать то, что он начал делать наугад. Создать идеального воина.

Кассандр не оставлял попыток освободиться, но фиксаторы держались крепко.

— Не трать силы, — хихикнул Фабий и склонился над пленником, с щелчком выпуская из пальцев перчаток целый набор лезвий. — А то не сможешь кричать.

Глава 8 ОТПРАВЛЯЮЩИЕСЯ В ПУТЬ

В командном зале Пертурабо почти ничего не изменилось с тех пор, как Имперские Кулаки взяли на абордаж «Железную Кровь». Скрепленные заклепками балки поднимались к потолку, образуя решетчатый свод, с которого свисали пустые птичьи клетки, а в толстых стенах отдавалось гудение мощных двигателей. Пыльные знамена и изорванные карты Старой Земли перемежались с клятвенными свитками, рассказывавшими о победах, которые не назвал бы никто за пределами этого зала, которые не отметил ни один летописец. Дверь в зал больше никогда не закрывалась, а кровь на стенах высохла, оставив липкие коричневые пятна. Сломанный пульт у одной из стен до сих пор искрил всякий раз, когда в цепь подавался ток. Убрали только разбитые тела Имперских Кулаков — и выбросили из гермошлюзов после битвы при Фолле, как мусор.