Ангел Экстерминатус

— Нет, — сказал Пертурабо. — Как только у нас будет расчет цели, «Железная кровь» разнесет его на атомы.

Голограмма Фулгрима изобразила разочарование.

— И тебе совсем не интересно, как они сумели нас опередить? Кто они, что здесь делают?

— Нет.

— Правда? Каручи Вора говорит, что у них на борту может быть проводник вроде него.

— Еще одна причина, почему корабль следует уничтожить немедленно.

— Не лишай меня удовольствия, — обиделся мерцающий Фулгрим. — Будь это корабль Имперских Кулаков, сомневаюсь, что ты поспешил бы навести на него бомбардировочные орудия. Нет, ты бы загрузился в свою неуклюжую «Грозовую птицу» и начал искать слабое место в их корпусе.

Пертурабо отключил связь между «Железной кровью» и «Гордостью Императора», после чего повернулся к Фальку:

— Когда будет готов расчет целей, уничтожь эти корабли.

— Корабли, милорд? — переспросил Фальк.

Пертурабо кивнул, понимая теперь причину своих сомнений. Он вновь посмотрел на закольцованную пикт-запись электромагнитного импульса: да, вот она, тень в световой вспышке, намек на тьму там, где тьме не было места.

Отражение в зеркале урагана, где не могло существовать ничего, способного отбрасывать отражение.

— Один из них убегает, — заметил Пертурабо, — но здесь все равно два корабля.

Приказ атаковать был отдан, и Дети Императора среагировали моментально. Посадочная палуба «Андроника» погрузилась в хаос: каждая банда стремилась первой пробиться к «Грозовым птицам» и абордажным торпедам. Шла погрузка клеток с рапторами, чья броня была недавно выкрашена в пронзительно яркие розовый, синий и желтый цвета. Великолепные знамена из кожи и шелка, свисавшие с железных балок, развевались в потоках воздуха, раскаленного ожившими двигателями.

Люций бросился сквозь толпу, направляясь к ближайшей «Грозовой птице».

Беспомощный вражеский корабль — а именно таким и должен быть враг — дрейфовал в космосе в пределах досягаемости дозорной группы, и его экипаж просто напрашивался на смерть. Мечи Люция чуть ли не выпрыгивали из ножен, и хотя он говорил себе, что это лишь его воображение, звучало это не очень убедительно. Доспех его, смазанный человеческим жиром, влажно блестел; на оскверненном орле, украшавшем нагрудник, еще не высохла кровь из свежих шрамов, которые мечник нанес себе на лицо.

Люций запрыгнул на штурмовую аппарель «Грозовой птицы» и, уверенный, что обеспечил себе место в первой волне абордажа, оглянулся, чтобы узнать, кто еще присоединится к нему. Легионеры буквально дрались за право первыми сцепиться с врагом; после Призматики их рвение не находило выхода, и этот восхитительный шанс окунуться в страдания врага нельзя было упускать.

Марий Вайросеан проложил себе путь трубным ревом; следом за ним к ждущей «Грозовой птице» прорывались какофоны, и их акустические пушки кричали и стенали, словно хор проклятых. Бастарне Абранкс и Лономия Руэн, его партнер, с боем пробились к одному из кораблей. Заметив Люция, Абранкс поднял меч — то ли в приветствии, то ли с вызовом. Люцию было все равно.

Его взгляд метнулся к абордажной торпеде, стоявшей, словно прокаженная, в дальнем конце палубы отдельно от других. За место на этом транспорте никто не дрался: перед ним стоял апотекарий Фабий, спокойно руководивший работой тяжелого подъемника, что переправлял из недр корабля огромный контейнер. Стенки его были помечены таким количеством предупреждающих знаков, что даже Дети Императора, всегда открытые острым ощущениям, предпочитали держаться подальше от ужасов, которые родились в безумном логове Фабия. Контейнер поддерживали и направляли сервиторы в накидках с капюшонами, сшитых из плоти; они трудились, как рабы какого-то древнего зодчего. Когда сервиторы закрепили груз внутри торпеды, Фабий поднялся на борт и опустил за собой взрывостойкие заслонки.

— Что же ты задумал, старый некромант? — пробормотал Люций с внезапным любопытством.

Он услышал, как в грохотом закрываются люки полностью загруженных торпед, и, ухмыльнувшись, сам нырнул в отсек экипажа, залитый красным светом.

Десятки легионеров закрепляли на себе страховочные скобы, резали ладони цепными мечами, раскачивались взад и вперед от возбуждения, пока не находившего выхода; некоторые выли, как волки, взбесившиеся от изобильной добычи. Аппарель поднялась, и «Грозовая птица» дрогнула в фиксаторах, которые удерживали ее на рельсовой направляющей. Едва Люций успел занять свободное место, как корабль, завибрировав, пришел в движение.

Мощные двигатели выплюнули «Птицу» в безмятежную пустоту между «Андроником» и его жертвой. Перегрузки вжали Люция в сиденье, и он облизнул окровавленные губы, сплюнув кровь на клинки, которые уже достал из ножен, даже не отдавая себе в этом отчета. Все тело его вибрировало от удовольствия.

«Андроник», резко запустив маневровые двигатели, развернулся так, что оказался между «Железной кровью» и дрейфующим кораблем X легиона; увидев это, Пертурабо выругался.

— Будь ты проклят, братец, — прошипел он.

— Есть расчет цели, — доложил Фальк.

— Ты попадешь в «Андроника», — покачал головой Пертурабо.