Ангел гибели

Поодаль стояли носилки, неяркие, вместительные: в таких передвигается большое начальство. Около носилок переминались люди подчиненного вида. Молодой человек подошел к нему, сказал что-то, вернулся к Роке с кувшином и двумя стаканчиками. Поставил стаканчики на камень, аккуратно разлил, сказал:

— Ваше здоровье! — и выпил первым.

Подумав, выпил и Рока. Он отвык от спиртного да и раньше особо не употреблял, но сейчас никакого хмеля не почувствовал, только теплее стало и чуть свободнее.

— Кто вы? — спросил Рока.

— Сейчас я ваш помощник, — охотно ответил тот. Ваша правая рука, так сказать, а хотите, так и левая. Это уж как вам удобнее.

— Ну, и что делать будем? — оборвал его Рока.

— Вы, наверное, хотите отдохнуть? — предположил помощник. — Носилки ждут вас.

— Хорошо, — согласился Рока.

Ему принесли дорожную просторную одежду, помогли одеться, и он подошел к носилкам, напряженный, все еще ожидая подвоха. Теперь почему-то, быть может, после выпитого, ему стало страшно. Непонятно, чего он боялся, и больше всего как раз непонятного. Он остановился подле носилок, он боялся в них залезать. Он отвык доверять людям, и от замкнутого пространства тоже отвык. Он представил себе, как понесут его в этой закрытой коробке по крутым дорожкам с вершины, и содрогнулся.

— Выпить! — щелкнул он пальцами.

На этот раз помощник налил только ему, аккуратно, быстро подал стаканчик, будто поддержал под руку.

— К начальству когда? — спросил его Рока быстро и хмуро.

— Когда отдохнете — через неделю, через две, — ответил помощник.

— Так, — утвердил Рока. Выпил, уронил стаканчик. Помощник ловко на лету поймал его, передал вместе с кувшином слуге. Слуга суетливо взял то и другое, отвернулся, стал укладывать в дорожный ящик. Он прятал утварь, как прятался. Что-то повисло в воздухе, что-то страшное и непременное. Рока обвел взглядом носильщиков. Они ждали покорно и обреченно, они боялись. И Рока боялся. Он давно не видел столько людей и так близко. Слишком много людей, — подумал он, — слишком много. Впрочем… Он обернулся к помощнику:

— Убей его! — и показал кивком на первого попавшегося слугу.

— Этого? — уточнил помощник.

— Этого, — подтвердил Рока.

Помощник мягкой, раскачивающейся своей походкой подошел к слуге — тот стоял не двигаясь, парализованный страхом, — и ударил его один раз рукой. В голову. Слуга упал, и в его открытых глазах отразилось небо.

— Готово, — напомнил помощник.

— Да, — сказал Рока. Ему стало легче, ему стало совсем легко. Он широко вздохнул и оглянулся. Переступили с ноги на ногу и вздохнули носильщики, их, видать, тоже отпустило. Страшное, непонятное, неожиданное кончилось. И больше не предвиделось.

Рока забрался на носилки, кое-как устроился на мягком и теплом, махнул рукой: «Давай!» Помощник задернул тонкие легкие занавески. Носилки тронулись.

Здесь была масса подушек и подушечек, еще какая-то одежда, красивый, хорошей работы ящик-ларец. Рока неторопливо открыл его. В ларце лежали жезл, браслет и диадема — символы власти старшего жреца. Рока достал диадему, посмотрел на нее недоверчиво и внимательно. Надел, примерил. Во внутреннюю поверхность крышки ларца было вставлено зеркало. Рока посмотрел в него. То, что он увидел, было странно, было страшно и смешно.

И Рока захохотал.

Он хохотал.

Он хохотал, а носилки покачивались вместе с шагами носильщиков, и, может быть, именно эта легкая качка не давала ему успокоиться. И он хохотал еще очень долго.

Трио

I

Прямо у берега моря начиналась гора. На горе рос лес. В лесу, в пещере, жил отшельник У.

Говорили, что мать У была дочерью деревенского старосты из долины, отца же его никто не знал, одни называли одного, другие другого. Но когда исполнилось У семнадцать и стал он сильнее всех мужей в долине, отцом его дружно заподозрили воина, начальника сотни, славного в те времена. Тогда же У поступил на службу и добился на службе своей больших успехов. Не было равных ему с мечом в руках. Пика его противника оказывалась короткой, лук — вялым и топор — слишком тяжелым. Он всегда успевал ударить первым, если хотел опередить, и умел уйти от удара, когда бил вторым. Дважды ему не приходилось замахиваться на одного противника, и не было нужды в трех ударах для двоих.

Тогда же пошел слух, что заключил У сговор с дьяволом. Десять тысяч жизней, дескать, передал дьявол ему в руки и не просчитался. Девять тысяч У вернул в недолгий срок. Но его собственная жизнь тоже сокращалась, и когда осталось ему на земле сроку тысяча жизней, У задумался.

Страшно умирать несведущему: слышать, как захлопывается за тобой дверь мира; но каково самому отворять эту дверь и, потоптавшись, переступить за порог, чтобы потом самому и закрыть ее за собой тихо и лететь по темному коридору навстречу известному. Известному, но не в полной мере. Может быть, дьявол спросит у него: «Ну, что?», а может быть: «Ну, как?» Знать заранее, У подготовился бы к грядущему разговору и решился подвести окончательный итог. Знать бы заранее! Но все это только предположения, а многие утверждают: ему просто надоело убивать. Как бы то ни было, У удалился от людей в горы.