Ангел и демон

И неожиданно, почувствовала то самое поле, которое в прошлый раз развернуло ее, как мяч. На этот раз она постаралась удержаться. Не слишком умно – напряжение между нею и тем, что ее держало, возрастало. Так, если в другую сторону не пускало некоторое количество материальности, то в другую… – меч и сила, и, наверное, сознание. Но это вряд ли, сознания, по желанию Создателя, спокойно уходили на любую из сторон, а в эту сторону даже чаще, родив все ту же материю.

Или просто уходили?

Она освободила себя от меча и силы, успокоив их в том месте, где они у нее хранились, не давая о себе знать, пока она в них не нуждалась. Напряжение спало, теперь она могла удержаться и двигаться. Она скользнула вдоль невидимой стены, пытаясь нащупать ее и понять, где она сама. Что-то не пускало ее, стена как будто сходилась в одну точку, образуя вершину или изогнувшись в форму небольшого эллипса.

Ха, да там же нет ничего! Поле было образовано ею!

Так, ясно, теперь зрение…

Ну да это легко! Анна прибавила скорость, маневрируя, облетела Карсада и демонов по кругу. Пожалуй, теперь она могла нырнуть в отсутствующую вселенную еще чуть глубже.

– Раз плюнуть! – Анна вернулась. – Попробуй ты! – попросила она Дая.

Карсад следил за нею с повышенным интересом.

– Ты… смогла достать Бездну? – ошеломленно спросил он.

– А ты разве нет? – удивилась она.

– Ну, я! Я перворожденный! Мне сам Бог велел, – выпутался он, но выглядел он озадаченным. – Но так далеко… С бабкой вы, пожалуй, могли бы и новую вселенную состряпать, – он самодовольно расплылся в улыбке. – Меч у тебя от матери. А что же от меня? Перкар, чистый перкар! То-то я смотрю, не тянет тебя к огородам! Без вдохновения творишь, – пожурил он ее. – Трудно разве поставить запятую, где ее нет?!

Перед ним завис образ треугольника, который обратился в цветную красивую ракушку, потом из нее вылезла сине-зеленая нога, потом голова с рожками. На рожках выросли глаза, а ног стало четыре, ракушка обратилась в панцирь, – и образ пополз рядом с дедом, то обрастая конечностями, хвостами, рогами, копытами, то отбрасывая их, и через множество форм, в конце концов, перед глазами уже шагал человек с тростью, поменяв теплый мех на одежду из миркса. Образы деда были безупречными, совершенными, в большом и малом сохраняя грацию, легкость и законченность.

– А почему ты на бабушке женился? Он же такая… – Анна поморщилась, обозвать бабку гадиной в присутствии деда не повернулся язык. – Такая бессовестная!

– Богиням совестливыми быть ни к чему, – осудил ее Карсад. – Она и добрая, и злая, вулкан страсти и хитросплетение мысли. Редкостное сочетание несочетаемых качеств, – он остановился, с блуждающей улыбкой уставившись вдаль. – Бессмертие – тяжкое бремя. Жар и холод, фингалы и любовь… – дед покачал головой. – Как бы я еще удержался на краю? Она мое вдохновение, мой творческий потенциал. В боли и в радости – творю!

Анна почесала макушку, в том месте, где ее чувствовала.

– Бьет, значит, любит, – скептически хмыкнула она. – Но тебе бы подошла мягкая, тихая и спокойная Правительница, а не эта… интриганка! Обычно на вулкан взбираются, чтобы получить порцию адреналина, но никто не строит там дом.

Это еще как сказать, кто из них был сентиментальней. Пожалуй, сухая Катрин как раз просчитывала каждый шаг деда, спотыкаясь о непредсказуемость его эмоциональности. Чтобы думать наперед против гения, надо быть гениальнее гениального комбинатора. То же самое, что угадать картину художника, в совершенстве владеющего всеми видами живописи, пока художник ее не написал.

– Это что еще за разговоры?! – сердито остановился Карсад. – Да где еще найдешь такую Правительницу, которая трижды выносила семя? Она матери твоей подарила жизнь! Внуки, вон, пошли, а благодарности не дождалась! Интриганки это там, где хвостом крутят, – дед тяжело вздохнул. – И рад бы помянуть молодость, ну а как? А если в позу встанет? От любви до ненависти – один шаг. Жалко, не сообразили двойню. Я и не знал, что у двойников одинаковая сила и меч. Нет, умереть за такую женщину – счастье!

– Ага, она только того и ждет! – бросила Анна. – Белены надо обожраться, чтобы думать о смерти, имея бессмертие. С таким настроем к медузам лучше не соваться. Пока мы тут сильно ее любим, она, наверное, не хуже медуз морока доедает империю. Девять месяцев не такой большой срок, чтобы за те миллиарды лет, которые вы топчете вселенную, считать ее матерью-героиней, – возмутилась она.

– Я запрещаю так говорить о бабушке! – Карсад угрожающе раздался в стороны.

– Не можешь запретить, она мать мою Совету сдала! – Анна приобрела те же размеры, упершись в Карсада. Места в туннеле для двоих оказалось мало.

– На то были свои причины, – сдулся дед, примирительно пощекотав ее щупальцем. – Совет объявил бы нам войну, – он вдруг резко остановился, запнувшись на полуслове, рассматривая Анну с нездоровым интересом. – Так ты еще и сильно недоношенная! – изумился он.

– Что значит, недоношенная?