Ангел и Волк

К Гаяшу подошёл Хьярти и сказал ему и Айдо следовать за ним. Втроём они подошли к помосту, куда подошли ещё несколько мужчин, серди которых Гаяш узнал полководца и казначея. Вдова Варди подошла к одному из сверигов, и они пошли по направлению к лесу.

– Что происходит? – спросил Гаяш.

– Мы показываем своё уважение Варди, – ответил Хьярти.

– Это каким же образом?

– Его жена Лута отдастся нам всем по очереди.

– Э… – заговорил Айдо. – А если я не хочу?

Хьярти посмотрел на него как на умалишённого. Через какое-то время вернувшаяся Лута подошла к Айдо и повела его за собой в лес. Когда они вернулись, Лута ушла вместе с Хьярти.

– И как? – поинтересовался Гаяш.

– Она под чем-то, – ответил Айдо. – Какие-то лёгкие наркотики. Кажется, я всё испортил.

– Что именно ты испортил?

– Боюсь, я привёл её в чувства.

И действительно все вдруг увидели, как из леса бежала напуганная Лута, а за ней разъярённый Хьярти, придерживая штаны. Свериги пришли в замешательство.

– Сделай что-нибудь, – попросил Айдо.

Вздохнув, Гаяш двинулся наперерез Луте и схватил её раньше, чем она успела что-либо понять.

– Тихо, – сказал он ей. – Никто тебя больше не тронет.

– Что это вообще такое? – воскликнул подбежавший Хьярти.

– Он берёт её в жёны, – вдруг крикнул Родни.

– Что? – удивился Хьярти. – Правда?

– Да, – ответил Гаяш, мысленно убивая Родни всеми известными ему способами.

– Ну, ладно, – кивнул Хьярти и принялся завязывать штаны.

– И что, этого достаточно? – удивлённо спросил Гаяш.

– Теперь я не должна буду умереть вслед за мужем, – ответила ему Лута. – Если кто-то берёт в жёны вдову сверига, она не идёт на погребальный костёр.

– Ну, замечательно, – пробормотал Гаяш. – Ты это знал? – обернулся он к Родни.

– Догадывался, – ответил тот.

– И когда наша свадьба?

– Завтра, – ответила Лута. Гаяш впервые как следует рассмотрел её. На вид ей было около сорока, даже меньше. Её пшеничные волосы были заплетены в косу, а серые глаза покраснели от слёз. Брови и ресницы были такими же светлыми, как её волосы, а губы чуть пухлыми и ярко-розовыми. Платье из грубой ткани скрывало округлые формы, которые Гаяш успел почувствовать, когда схватил Луту.

– Скажи честно, – сказал амарго, – ты предпочла бы пойти за своим мужем?

– Нет, – ответила Лута. – Я благодарна тебе.

Тем временем женщина, называвшая себя ангелом смерти, подозвала к себе мужчин с факелами в руках. Они подожгли помост. Всё поселение молча наблюдало за тем, как огонь охватил все подношения, а затем и тело покойного. Когда сожжение было завершено, на его месте был насыпан небольшой холм, в который воткнули деревянный столб с вырезанным на нём именем Варди.

Все свериги отправились по своим домам пить пиво за то, чтобы Варди нашёл мир в объятьях Хель, повелительницы царства мёртвых. Гаяш пошёл в дом Айдо, а Лута последовала за ним.

– С каждым днём я всё больше убеждаюсь в том, что норты в Нэжвилле были правы, называя сверигов дикарями и варварами, – проговорил Айдо, разливая по кружкам пиво.

– Может, они и дикари, но они за колдовство не сжигают, – покачал головой Гаяш.

– Далось тебе это колдовство! Вот чем отличается сожжение жены покойного от казни колдунов?

Гаяш покосился в сторону сидевшей в углу Луты. От пива и угощения женщина отказалась.

– Гриффит сказал мне, что это добровольно, – проговорил Гаяш.

– Это добровольно? – спросил Луту Латимор. – Вы желали принять смерть?

– Нет, – тихо ответила женщина.

– Убедился? – Айдо поднял кружку. – За Варди? Хоть он и был упрямым ослом.

– За Варди, – повторили Гаяш, Латимор и Жюль. Родни с ними не было, Хьярти забрал его в свой дом.

– Я соглашусь с Айдо, – подал голос Жюль. Он сделал глоток пива, но поморщился и поставил кружку обратно на стол. – Свериги – дикари. Они убили лошадь. Просто так.

– Ну, дикари, – кивнул Гаяш. – Хотя я уверен, что будь тут сейчас наш учёный, он бы рассказал что-нибудь о том, что подобные жертвоприношения были у всех. И у нортов тоже. Да и вообще… Для нас, амаргов в Айланорте нет разницы – норты или сверили. Все они норты. И это ваша история.

– У амаргов тоже были жертвоприношения, – сказал Латимор.

– Конечно, были, – ответил Гаяш. – У амаргов племени Медных гор они когда-то были человеческие. Людей отдавали солнцу. Но такая смерть для амаргов была наградой. Они верили, что обретут вечное счастье. Может, это и дикость. Для меня гораздо большей дикостью является всё то, что происходит в Нэжвилле. Здесь, в Сверигии мне всё понятно. Даже когда я встречаюсь с чем-то новым, мне это объясняют, и я это понимаю. Нэжвилль же какой-то… извращённый.

– В нём в больше цивилизации, – усмехнулся Латимор. – Я понимаю, что вы имеете в виду, Гаяш. При выборе между этими двумя странами вы бы предпочли Сверигию, так?

– Так.

– А я бы скорее Нэжвилль.

– Я тоже Сверигию, – сказал Айдо. – А ты, Жюль?

– Нэжвилль, – ответил знахарь. – Я там родился, – добавил он.

– Но мне везде не хватает ванны, – улыбнулся Айдо. – Так хочется помыться по-человечески.