Ангел-истребитель

Ты будешь моим должником, Поцелуй Смерти.

Не беспокойся. Я всегда плачу по своим счетам.

* * *

— Уже двенадцатый час подряд ты сидишь, приклеившись к этой штуковине, — объявила Никки. — Чего-нибудь уточняешь или просто ищешь порнуху?

— Я бы не назвал это порнографией, — поправил ее Джек. — «Гнусность» — вот более подходящее слово.

Отстранившись от ноутбука, он потянулся. Затекшая шея наградила мозг острым уколом боли.

— Ох, черт! — простонал он, моргая.

Подойдя, Никки положила ладони на его плечи и впилась большими пальцами в трапециевидные мышцы.

— Тебе бы слегка расслабиться, — сказала она. — У тебя тут узлы размером с мячики для гольфа.

Закрыв глаза, Джек постарался прогнать из тела напряжение. А перед его мысленным взором все проносились картинки, виденные на сайте: расчлененные тела, груды отрубленных голов, подробные описания убийств и нанесенных увечий. Помотав головой, он открыл глаза.

— Не могу. На этом сайте есть уголки, куда я пока не заглядывал.

Руки Никки сползли с его плеч.

— А еще тебе обязательно нужно поесть. Давай же, меня тошнит от сухого пайка Пойдем посидим в нормальном ресторане.

— Я совсем не голоден.

— Ну а я голодна. И ненавижу есть в одиночестве.

Он наконец сдался, поскольку дальнейшие споры, казалось ему, не стоят затраченных усилий. Любые бытовые проблемы больше их не стоили; Джек перестал бы принимать душ или бриться, если бы Никки не напоминала ему об этом. Пища была топливом, сон — простым провалом сознания. Иногда он забывал помочиться, пока мочевой пузырь не наливался болью.

Никки выбрала ресторанчик под названием «Шантарелль» — французское бистро в районе Капитолийского Холма в Сиэтле. Она также настояла на том, чтобы поехать туда на такси.

Ресторан оказался маленьким, тихим, уютным. Почему-то во всем этом Джеку мерещилась какая-то фальшь; он то и дело оглядывался через плечо, словно пытаясь различить истину под покровом иллюзии.

— Прекрати, Джек. Я из-за этого нервничаю.

Никки попросила посадить их в укромном месте; метрдотель провел их к столику в дальнем углу зала. В ресторане сидели еще две парочки, но те устроились у окна, неподалеку от входа.

Джек уселся спиной к стене.

Подошел молоденький официант, наполнивший водой бокалы. Восемнадцать лет, не более, азиатские черты лица. Джек задумался, играет ли тот в видеоигры. Меню было коротким, цены — высокими.

— Не смотри на цифры, — сказала Никки. — Я угощаю.

— Конечно. — О финансах Джек в последнее время не вспоминал. Уже три года он жил на страховку, не имея ни малейшего понятия, сколько денег осталось. Видимо, это выяснится, когда сумма на его банковской карточке истает окончательно.

— Так. Наверное, я попробую салат «Цезарь», — задумчиво протянула Никки. — Интересно, они готовят его прямо на столиках? Ты когда-нибудь пробовал?

— Нет.

— Это действительно здорово. Они и заправку делают здесь же, у тебя на глазах: давят анчоусы, взбивают яйцо… Ничего свежее и быть не может.

Давят. Взбивают.

Джек ничего не ответил.

Когда подошел официант, Никки попросила бокал хорошего красного вина. Джек только покачал головой. Для него пить в надежде развеяться — то же, что пытаться залить огонь струей бензина.

— Сегодня наше специальное блюдо — свиные медальоны с абрикосовым…

— Несите.

Испепелив его взглядом, Никки добавила:

— А я съем салат «Цезарь» и лобстера.

— Очень хорошо.

Когда официант удалился, они продолжали сидеть в неловком молчании. В последние два года Никки и Джек не расставались ни на день, разделяя такие интимные моменты жизни, какие и не снились большинству супружеских пар, — но ни разу даже не поцеловались. Их связывали вместе ненависть и одиночество, а вовсе не любовь.

— Скажи, разве здесь не лучше, чем в каком-нибудь «Бургер-Кинге»? — спросила наконец Никки.

— Еще бы.

— Я… — она пыталась придумать, что бы сказать. — Я ходила сегодня по магазинам. Видела действительно хорошие туфли.

Джек ответил ей пустым, отсутствующим взглядом.

В ответ она не сводила с него глаз, в глубине которых пряталась мольба. Этот немой стон не сразу, но достиг его сознания.

— Вот как. Это… хорошо. Очень хорошо.

— Да. Да, и продавались совсем дешево.

Долгая пауза.

— А какие они были? — осторожно спросил Джек.

— Что? А, это были лодочки. Красные с черным лодочки на невысоком каблуке.

— Понимаю, — попытался улыбнуться Джек. — Думаю, они тебе пригодятся.

— О да, — в голосе Никки зазвенел металл. — Сдается мне, это именно то, что нужно, чтобы завладеть вниманием очередного психопата, которого мы потом сведем в могилу пытками.

— Я не это имел в виду.

— Да ладно, забудь, — фыркнула Никки. — Сама не знаю, что это на меня нашло. О чем я думала? Несколько часов подряд пытаться делать вид, будто я живу нормальной жизнью?.. Дерьмо собачье. Я шлюха тридцати пяти лет, а в товарищах у меня — серийный убийца, и у нас с тобой нет других тем для разговора за столом, которые не задевали бы ничьих мозолей? Башмаки. Гребаные башмаки.

— Туфли-лодочки, — поправил ее Джек. — На невысоком каблуке.