Ангел ходит голым

Ещё версии? Никаких! Ощущение. Шахмановские? Те — двухнедельной давности. Как раз насчёт петергофских фонтанов звонили — перед убытием прихватить впечатлений. Нет, не они здесь вчера-позавчера… Химия тела, всё такое. Ну, ощущение! Белая гвоздичка в стакане, одинокая, на издыхании. Позабыли тебя, позабросили. Но — не две недели назад.

Ушла, закрыла за собой, будто и не приходила. Гвоздичку с собой… Жалко её!

Ну да. Мужчина полигамен — по определению (кто определил, кто?!). Кавказец — того пуще. Муфтий Саудовской Аравии Абдулазиз Али Шейхо: муж имеет право съесть свою жену, если голоден, а жена должна смириться с такой участью и тогда раствориться в муже. Хочешь поговорить об этом?

Сегодня — нет. Сегодня пришёл домой — был мрачен. Момент такой. Момент истины. Муж всегда узнаёт последним. Добрых людей всегда много. В баньке, кстати, в Казачьей, в люксе — тоже. Так, в разговорчике — ни о чём, ни о ком. Чисто конкретно — ни о ком. Амин! Э! Мнительный ты стал, Даниялов.

Не стал уточнять. Иначе сразу и неизбежно — горы трупов… добрых людей. Просто не понял, не обратил внимания.

Но после баньки — всего-то двести метров — не остыл. Наоборот. Рано или поздно — когда-то надо. Сейчас! Жена — дома? Жена — дома. Прекрасно! В кои веки! А как же сессия, жена?

Был мрачен. Призвал к ответу — молча, взглядом. Нам всё известно!

Жена! Подруга у тебя, да? Академическая булимия у тебя, да? Сессия, да? Воркуль — кто такой? Скажи: понятия не имею! Скажи: лектор, что ли? Скажи! Не ударю, клянусь. А то не соизмерю и — совсем гроб!

Ничего не сказала. Молча ответила — в оранжерейном эркере воскресая белую гвоздичку: питательный раствор, опрыскивание. Иначе гвоздичке — совсем гроб. Qui fleurit sa maison… Ой, а тут вдруг муж! Что у тебя с лицом, муж? Сама — сама невинность. С подтекстом: слушаю тебя, слушаю. Не говори ничего.

Называется — на опережение. Умеют они!

Гвоздичку — опознал. Даже если не та, другая. Нам всё известно!

Мужчина, чемпион, кавказец — и потерять лицо?! Ещё и носом шмыгнул. Мгновенную простуду подхватил после бани — на семи ветрах прошёлся нараспашку, всего-то двести метров. Шмыгнул.

А она, главное, краешком губ дрогнула: сопли? вопли?

Да, вспылил. Был неправ. Прав! По-своему прав! Мужчина, чемпион, кавказец! Лёгким движением руки, обводным — по тюльпанам. Вырвал с корнем, с луковицами (Viceroy, Semper Augustus, ах!), с комьями земли. («Виталь, знаешь, лучше бы он меня тогда убил! Меня! Тюльпанчики-то в чём провинились?!») А букет! Срочно вот нужен! Ухожу. Только не спроси, куда!

Переступая порог, назначил: сессия-мессия, меня не касается! обед чтобы готовый был!

Когда?

Всегда! Знай своё место, женщина.

А если обед не готов… имеет право съесть свою жену, если голоден, а жена должна смириться с такой участью и тогда раствориться в муже.

Сказала вослед: «Порог не переступишь!»

Консьержка слышала. Может, не дословно. По смыслу — так.

А дословно?

Да так вроде. Вроде так.

Потом?

* * *

Потом — всё как всегда. Хан готов подтвердить. Очевидец. Даже участник. Сразу позвонил оттуда. То есть отозвался на звонок.

Хан?

Чингиз! Бикмурзин. И посейчас в школе «Иточу» хоть мальцы, хоть пенсы меж собой: Хан, Чингиз…

Суббота была. Очередная. Заказанные три часа люкса в Казачьих с одиннадцати утра. Плюс-минус, кто как подтянется. Все свои. По обычаю, Саныч пораньше — веники довести до кондиции, до нужной.

А все пришли. Почти все. Хан, понятно. Из вольников — Шильников. Зелин-классик с сыном. Игорь-колонель (ну, не полкан же!). Упомянутый Измайлов, мнимый. А Виталя, Евлогин? Будет? Сегодня Аврумыч — пас. Звонил: не получается. И Макс Багдашов тоже. Служба. Какая служба в субботу? Или Аврумыч не Аврумыч? Соблюдай день субботний!.. Не цепляйтесь, не берите в голову. Кворум есть? Вот главное! Своя компания.

Кворум? Есть…

Думали: придёт Амин, не придёт Амин? То есть не так чтобы думали-думали, но в уме держали. Заранее каждый сам с собой договорился — виду не подавать. Газет не читаем, телевизор не смотрим, Интернета ещё нету. Просто собрались попариться, как обычно. Всё бывает в жизни. Впервые — тем более.

Тем более какой-то бурят (Бамбай Цыжыпов, а?!) в какой-то Мордовии на каком-то захудалом турнире самого Амина Даниялова сделал. Примитивный о-сото-гари — и пожалуйста! Иппон! Нет, не понимаете? О-сото-гари! Большой внешний охват. Классический, чуть ли не первый приём при обучении дзю-до! В каком душевном и физическом состоянии надо пойматься на примитивный о-сото-гари! Да не парься! Турнир захудалый, отборочный, ни в коем случае не «звоночек»: сдавать ты стал, чемпион чемпионов! Ещё зверская простуда, зверский насморк. Тоже камешек на весы. Пустяк, но камешек при прочих равных.