Ангел-хранитель

Я польщенно засмеялась. Мне было страшно жалко, что этому славному парню, стражу закона моей страны, суждено завязнуть в этой ужасной истории. Мимоходом я подумала, что, будь он пузатым, краснорожим и грубым, мои гражданские чувства не заявляли бы о себе столь громко. Хотя, правду сказать, из-за снотворного все мои чувства не слишком о себе заявляли, я засыпала на ходу.

– Он будет очень знаменит, – заметил Пирсон. – Замечательный актер.

Я застыла с кофейником в руках.

– Откуда вы знаете?

– Мы вчера просмотрели отснятую пленку. Уникальный случай для сыщика – своими глазами увидеть, как было совершено преступление. Это очень облегчает дело, отпадает нужда в реконструкции.

Он был в гостиной, я на кухне и слышала его через приоткрытую дверь. Я глуповато рассмеялась и обожгла пальцы кипятком. Он продолжал:

– Я видел лицо Льюиса крупным планом. Такое зверское выражение, просто мороз по коже!

– Я тоже думаю, что он станет великим актером. Все так говорят.

С этими словами я схватила с холодильника бутылку скотча и сделала большой глоток прямо из горлышка, стараясь при этом не звякнуть. На глазах у меня выступили слезы, зато руки перестали дрожать. Я вернулась в гостиную и вполне по-светски подала кофе.

– Как вы полагаете, могли быть у Майлса мотивы убить Маклея?

– Никаких, – твердо ответила я.

Вот я и стала сообщницей. И не только в своих глазах, но и с точки зрения закона. По мне плачет тюрьма. Что ж, тем лучше: в тюрьме будет спокойнее. И тут до меня дошло, что, если Льюис признается, я предстану перед судом не сообщницей, а подстрекательницей. А это пахнет уже не сроком, но электрическим стулом. На секунду я зажмурилась: за что, за что мне все это?

– К сожалению, мы тоже не видим мотивов, – вздохнул Пирсон. – Извините, я имел в виду – к сожалению для нас. Этот Маклей был хам и самодур. Кто угодно мог войти в реквизиторскую и заменить патроны, там нет даже сторожа. Боюсь, дело затянется. И все это время оно будет висеть на мне.

Он начал жаловаться на судьбу, но это меня не удивило. Такой у меня дар: все мужчины рано или поздно начинают выкладывать мне свои проблемы – сыщики, почтальоны, писатели. Даже фининспектор делится семейными неурядицами.

– Который час? – произнес сонный голос, и на лестнице появился Льюис, в халате, протирающий глаза. Похоже, он неплохо выспался. Я пришла в ярость: убивает людей – это его дело, но какого черта я должна спозаранку принимать полицейских, пока он изволит почивать?!

Я представила их друг другу. Льюис и бровью не повел. Он пожал руку Пирсону, смущенно попросил разрешения налить себе кофе. Я ждала, что он вот-вот томно спросит, не сержусь ли я на него за вчерашнее. Дальше некуда! Я сама налила ему кофе, он уселся напротив Пирсона, начался допрос. И тут я узнала, что мой нежный убийца родился в очень приличной семье, отлично учился, на всех работах им были весьма довольны, и только любовь к путешествиям и приключениям помешала ему сделать блестящую карьеру.

Я слушала его раскрыв рот. Выходит, он был примерным гражданином, пока не повстречался с Дороти Сеймур, роковой женщиной номер один. Из-за нее он совершил уже четыре убийства. Как же так, почему в роли злодейки оказалась именно я, в жизни мухи не пристукнувшая без сожаления, я, к которой вечно льнули потерявшиеся кошки, собаки и люди?

Тем временем Льюис спокойно рассказывал, что взял «винчестер» со стола реквизиторской, где всегда его оставлял. Ему и в голову не пришло что бы то ни было проверять, он ведь в течение всех съемок палил из него налево и направо, и все было о'кей.

– Ваше мнение о Маклее? – внезапно спросил Пирсон.

– Алкоголик, – ответил Льюис. – Бедный алкоголик.

– Какие чувства вы испытали, когда он упал?

– Никаких, – холодно ответил Льюис, – разве что удивление.

– А теперь?

– Я по-прежнему удивлен.

– И вас не мучила мысль, что вы убили человека?

Льюис поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза. Я замерла. Он растерянно развел руками:

– Нет, меня ничего не мучило.

Я знала, что он сказал правду, и, к моему глубокому удивлению, это окончательно убедило Пирсона в его невиновности. Лейтенант встал, вздохнул и закрыл блокнот.

– Мы уже проверили то, что вы нам рассказали, мистер Майлс, по крайней мере, почти все. Прошу простить за беспокойство, но таков порядок. Миссис Сеймур, бесконечно вам благодарен.

Я проводила его до крыльца. Он робко спросил, нельзя ли как-нибудь на днях пригласить меня на коктейль, и я поспешно согласилась. Когда он отъезжал, я улыбалась ему вслед так широко, как если бы во рту у меня росло пятьдесят два зуба. Все еще дрожа, я вошла в дом. Льюис маленькими глотками пил кофе. У него был столь самодовольный вид, что мой страх сменился яростью. Я запустила в него подушкой, потом стала метать все, что попадалось под руку. Я кидала быстро, не целясь, и, конечно же, одна чашка попала ему прямо в лоб. Брызнула кровь, и я снова разрыдалась. Второй раз за этот месяц и за десять последних лет.

Я упала на диван.