Ангел-Хранитель

Короче, военно-патриотические учения не оправдали моих ожиданий. Вместо оружия, даже игрушечного, нам выдали обструганные палки. Часа три группы мальчиков бегали по парку, пугая прохожих, кто кого победил я так и не понял, но закончилось все, как и полагается, ритуальным пионерско-дикарским костром.

– Лева, я так рад, что мы с вами встретились! – я и сам не знаю, почему я испытывал такую тягу к этому прыщавому отроку в пионерском галстуке. Должно быть, ностальгия по ушедшему навсегда детству.

– Я тоже, и прошу обращаться ко мне "старший пионер комиссарского отряда Федюшкин", – сухо ответил он. – Теперь будем закалять волю. – Вы готовы?

– Всегда готов. А как это? – Я был заинтригован предстоящими испытаниями твердости пионерского характера.

– А вот так, – Федюшкин вытащил из кармана кулак, в котором были зажаты удлиненные конусообразные предметы бронозово-латунной окраски.

– Это что? – Дыхание мое на секунду остановилось от восторга.

– Пули, – сухо объяснил Федюшкин. – В военном округе взял.

– А что? – Я запнулся, потому что пригоршня пуль полетела в костер.

– Взвейтесь кострами синие ночи, – фальцетом затянул он.

– Мы пионеры, дети рабочих – по инерции продолжил я. – Мама! – Первая из взорвавшихся пуль со свистом улетела куда-то вбок.

– Стоять, товарищ пионер, – Лева схватил меня за руку. – А как наши отцы и деды в семнадцатом году...

– Бежит матрос, бежит солдат, стреляет на ходу. – Это сработал ассоциативный островок моего сознания. – Я помню город... Тут я запутался. – Петроград. Ленинград? Петербург? Я еще не хочу умирать. – От всего этого перечисления мне стало жутко. – Мамочка! – зарыдал я, потому что теперь уже свистело со всех сторон. Извернувшись, и выдрав руку из ладони Федюшкина, я упал на землю и, повинуясь первобытному инстинкту, начал по-пластунски ползти к ближайшим кустам.

– Позор предателям... Ууу – Зарыдал Федюшкин. Пуля тогда попала ему в правую ногу, но, по счастью, не задела кость. Инцидент этот был стыдливо замят городской пионерской и комсомольской организациями, но Федюшкина навсегда освободили от физкультуры, а также отстранили от руководства военно-патриотической работой среди незрелого поколения.

Самым разумным представителем рода Гомо Сапиенс в нашей семье тогда оказалась бабушка. "Этот дурак, сын идиота, проклят Богом. Держись от него подальше" – сказала она.

И больше Леву Федюшкина я не видел долго-предолго. Казалось даже, что он исчез из моей жизни навсегда, но ...

Времена тогда были доисторические. В Москве, кажется, тем летом намечались Олимпийские Игры. И вот, сдав очередной экзамен, и успешно перейдя на третий курс своего института, я, выходя из вестибюля, столкнулся со слегка прихрамывающим молодым человеком с добрейшими, я бы даже сказал, с ангельскими, серо-голубыми глазами. Что-то они мне напоминали, эти глаза. Падение с высоты, электрические разряды, бушующие воды Оки, цианистый калий и разрывающиеся в костре пули.

– Саша, – умильно улыбнулся молодой человек. – А я тебя сразу узнал. Ты как будто и не изменился совсем.

– Аа... Простите... – Я замялся.

– Я – Лева Федюшкин, ты меня помнишь?

– Ах, Лева, конечно, – суеверный холодок пробежал у меня по спине, и я попытался свернуть в ближайшую подворотню.

– А помнишь, как мы чуть не утонули? – Лева заискивающе улыбался. – А как ты с балкона чуть не упал. Мама до сих пор валериановый корень заваривает, как об этом вспомнит. А как я пули в костер бросил и нас чуть не убило?

– Помню, – мрачно констатировал я. – Ну ладно, приятно было встретиться вот так, мне только на занятия сейчас надо...

– Я с тобой пойду, – Левин рот был все время слегка приоткрыт. Куда только девалась самоуверенность юного пионерского вождя. Передо мной стоял жалкий, потерянный переросток, напоминавший как две капли воды своего отца.

– Да нет, не стоит.

– Хочешь, заходи к нам домой. Мама так рада будет тебя увидеть...

– Спасибо. А папа как?

– Папа умер, когда я был в девятом классе. – Левин рот сморщился. . – Представляешь, подавился маринованным подберезовиком.

– Ой, извини. Извини пожалуйста, – мне стало неловко. Бедный, нелепый Колай Колаич... – Ну, ладно, давай дойдем до метро.

– А я вот не знаю, кажется, сессию завалил, – Лева растерянно посмотрел на меня. – Совсем заданиями замучали. Я ведь после ранения ничего не воспринимаю... Ну ладно, попробую академку взять, а то выгонят... Мама ходатайствовала, чтобы мне инвалидность дали, как контуженному, но пока не получается...

"Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Новослободская" – пропело в вагоне.

– А ты знаешь, что я недавно понял? – Федюшкин посмотрел на меня ясным, и одновременно торжествующим взором.

– Что? – Я приготовился к худшему.

– Это не настоящая женщина объявляет. – Лева облизнул губы.

– А кто? Ничего не понял. – Открытие Федюшкина меня несколько смутило. Если она не женщина, то мужчина. Или, к примеру, что значит "не настоящая"? Звучало это весьма двусмысленно.