Ангел-Хранитель 320

Сергей перепрыгивает через поваленный столб и с винтовкой наперевес мчится навстречу гудящим трассерам. Манипулятор КОПа слабо шевелится. Или это просто двоится в глазах? Винтовка на бегу хлещет очередями. Видимо, он успел перевести ее в режим огня по готовности. Ненавистные темные фигуры впереди изрыгают огонь. Воздух вокруг гудит басовыми струнами. Подствольник часто хлопает, выплевывая гранату за гранатой. Жаль, плазмы нет. Осколочные этим монстрам вроде хлопушки. Спасительный обломок стены. КОП дымящей грудой металлолома лежит прямо за ней.

Рота за спиной открывает ураганный огонь прикрытия. Со страху, видимо. Через голову тянутся реактивные струи от подствольников. Камни курятся от пулеметных очередей. Морпехам дай волю, палить будут целый день. Огонь крепнет. Бьют пушки БМП, вышибая из руин куски стен. Откуда-то из-за развалин вступают в концерт минометы, по-разбойничьи свистя своими оперенными подарками. Каменные джунгли впереди кипят от вспышек. Над головой во все стороны несется море раскаленного металла, заставляя обожженный воздух выть на все лады.

Горелая земля скачками мчится навстречу, несется как огромный резиновый транспортер в супермаркете. Только успевай перебирать ногами. «Бум-бум-бум!» – отдаются в ушах гулкие шаги. Сергей набирает воздуха, отталкивается от земли. Летит вперед в длинном прыжке. Тяжелая дубина с хрустом впечатывается ему в бок. Земля останавливает свой бег, тянется к лицу. Он протягивает к ней непослушные руки, пытается смягчить удар, и не успевает. С лязгом прикладывается стальной башкой. Земля не принимает его, вновь толкает от себя. Качается под ним, словно доска трамплина. Шорох тысяч лапок по броне. Откуда тут землеройки? Сыплются сверху куски земли от близких разрывов. Раскаленная игла печет ногу. Хочется сорвать бронещитки с застрявшей в них занозой. Нога быстро немеет. Зудит над ухом комар автодоктора. Заткнись! Без тебя знаю, что зацепило! Тело укутано в вату. Тепло и уютно. Что-то кричат в наушнике далекие голоса. Как будто на другом языке кричат. Ни разобрать ни слова.

Он пробует шевельнуть рукой. Рука неожиданно легко распрямляется. Цепляется онемевшими пальцами за кусок арматуры. Толкается ногой. Бронестекло с противным визгом тянется по каменному мусору. Еще усилие. Еще. Подтянуться. Еще раз. И еще...

Привет, Триста двадцатый. Это я. Видишь, я тебя не бросил. Открой мне лючок номер два. Знаю, что больно. Попробуй. Я помогу. Я тебя вытащу. Что тебе сделается, дубина железная? Универсальный ключ выскальзывает из непослушных пальцев. Перчатку к черту. Черт, что ж ты такой горячий? Блок памяти со скрежетом выламывается из горелого железного нутра. Голос в голове утихает. Лямки ранца срезать. Все выкинуть. Руки не слушаются. Блок в ранец. Теперь назад.

Толкая ранец впереди себя, Сергей ползет по камням. Осатаневшая от его наглости пехота противника бьет из всего, что у нее есть. Стены над головой разлетаются каменными брызгами. Бетонная крошка с пулевым стуком отскакивает от иссеченной брони. Глаза с трудом различают свет в закопченном мареве. Он сгибает и разгибает ноги, огромной раздавленной гусеницей телепаясь по каменному крошеву. Земля цепляется за него сотнями пальцев. Хватает за ремни разгрузки. Присасывается к броне. Он с трудом вырывается, толкает тело вперед, чтобы через несколько сантиметров снова попасть в жадные объятья. Выкрошенные из стен битые кирпичи превращаются в непроходимые горы. Нет сил приподнять грудь и переползти через них. Приходится извиваться в обход. Раскаленный воздух то и дело наподдает ему жаркой волной от близких разрывов. Пытается перевернуть на бок. Подставить под пули. Разбрызгивая по стеклу кровь из носа и рта, Сергей трясет головой, разгоняя тягучую муть в мозгах. До боли в груди вбирает в себя воздух. Снова упрямо толкает от себя драгоценный мешок. «Чем же я тебе не угодил?» – бормочет он горелой земле под носом.

Кажется, он прополз целый километр. Из моря грохота возникает огромная тень. Ее стальные гусеницы со скрежетом перемалывают кирпичи в красную труху. «Бу-бу-бу» – невыносимо громко произносит тень. Кажется, сейчас его уши взорвутся. Близкое «чиф–чиф–чиф» над головой. В такой заднице «косилки» долго не думают. Вот-вот накроют квадрат плазмой. Чьи-то руки подхватывают Сергея, вцепившегося в изорванный ранец, и грубо тянут. Красноватый сумрак вокруг него трясется и подпрыгивает, лязгает и грохочет. Швыряет его избитое тело из стороны в сторону. Наконец, замирает. Ослепительный свет режет глаза. Кто-то стаскивает с него заляпанный кровью шлем.

«Санитара!», – гулко перекатывается в голове.

Тупые прикосновения. Его извлекают из панциря, как улитку. Холодно. Без брони он гол и смешон. Хочется скрючиться, подтянуть колени к подбородку. Больно рукам. «Не отдам! Это мое!». Тычут в ногу чем-то острым. Дышать. Воздух застревает в груди, не желает выходить обратно. Больно рукам. «Садж... Садж...» – чертовы губы, как у пьяного. Заплетается язык.

– Я тут, земляк.

– Садж, скажи им... пусть... блок... со мной... не отдам...