Ангел-Хранитель 320

Подбежать, упасть, достать. Пальцы с сорванными ногтями не слушаются.

Вспышка. Вспышка. Вспышка.

Свет на мгновение гаснет, а когда появляется вновь, перед глазами маячит лицо командира отделения.

Губы шевелятся, глаза вытаращены, лицо перекошено.

Чего-то орет.

Включается звук.

— …Отставить! Заноза, отставить! Закончить упражнение! — надрывается Лихач.

Сергей приходит в себя, часто моргает. В ушах звон, во рту песок, в глазах мельтешение зайчиков, мокрый от грязи комбинезон весь в прорехах, левый рукав дымится.

Его товарищи выглядят немногим лучше.

— Встать в стой!

Сергей занял свое место в шеренге измочаленных новобранцев.

— Конец тебе, сука, — прошептал Шкурник.

— Пошел ты.

Отделение недовольно заворчало.

— Ты уже всех достал, русский, — не шевеля губами, процедил Ланге. — Пора тебя учить.

— Училку отрасти.

— Короче, тебя предупредили, Заноза, — сплюнул Шкурник.

Глава 14

Ночью, дождавшись, пока сержанты заснут в своих комнатах, несколько человек тихо выскользнули в коридор. Один из них негромко стукнул в дверь Сергея.

— Эй, русский! Есть разговор.

Сергей открыл глаза, будто и не спал. Морщась от боли в обожженных пальцах, быстро натянул комбинезон, затянул ремни, накинул липучки ботинок.

Страха не было, перегруженный организм попросту игнорировал опасность. Внутри разгоралась какая-то бесшабашная ярость.

— Ладно, суки, — шепотом сказал он отражению в дверном зеркале. — Я иду.

В коридоре нетерпеливо переминался рыжий Ланге.

— Долго возишься, — сообщил Ланге громким шепотом. — Давай вперед.

Он подтолкнул Сергея, направляя в дальний конец казармы, туда, где из приоткрытой двери выбивалась яркая полоска света.

Словно в детстве перед уличной дракой, Сергея начала сотрясать нервная дрожь. Глубоко вздохнув, он толкнул дверь туалета и замер, давая глазам привыкнуть к свету.

— Входи, не трусь, — Ланге снова толкнул его, вошел следом и аккуратно притворил дверь.

— Еще раз дотронешься — сломаю нос, — не оборачиваясь, пообещал Сергей.

В просторном помещении с длинным рядом сверкающих унитазов его встречала целая делегация в составе неразлучной троицы — Шкурник, Тевтон и Салочник. Одетые лишь в трусы и ботинки, все трое представляли собой забавное зрелище. Если, конечно, не задумываться, для чего эти самые ботинки предназначались.

— Ты чего вырядился? — Шкурник явно был тут за главного. — Не на парад позвали, сволочь.

Дрожь не проходила. Сергей подумал, что со стороны он действительно выглядит до чертиков перепуганным.

Туповатый Ланге снова толкнул его в спину, на этот раз так сильно, что Сергея вынесло на середину помещения. Тевтон и Салочник, оба жилистые, мускулистые, одновременно шагнули в стороны, заходя с флангов.

Обманчиво медленным движением Сергей сунул руку в подсумок, и, опережая рванувшегося сзади Ланге, выхватил увесистый пластиковый цилиндр. Звонкий щелчок — и выпавшая чека зазвенела по кафельному полу.

Все замерли, вперившись глазами в его высоко поднятую руку. Физиономия Шкурника стала белее пластыря, которым была облеплена от лба до подбородка. Плазменная граната в закрытом помещении — штука пострашнее папаши, заставшего свою несовершеннолетнюю дочь за странным занятием в компании с голым соседским парнем.

— Пальцы ничего не чувствуют, — пожаловался Сергей. — Сжег ногти на полигоне.

Свободной рукой он осторожно обхватил ребристое донце и медленно провернул, считая щелчки механизма запала. Три щелчка, режим проволочной растяжки. Теперь, если отпустить рычаг ударника, последует мгновенный подрыв.

За его спиной пыхтел Ланге, в панике забывший, что дверь открывается на себя. Косяк трещал под его молодецким напором, но пока держался.

— Рыжий, — не оборачиваясь, позвал Сергей.

— А?

— Хватит портить имущество. Подойди и встань так, чтобы я тебя видел.

Теперь весь комитет по перевоспитанию сбился в кучу у стены. Хитрый план обернулся против них самих — помещение туалета не имело окон, а путь к единственному выходу преграждал псих с гранатой.

Сергей окинул полуголое воинство оценивающим взглядом. Дрожь постепенно отпускала его, как и всегда с окончанием состояния неопределенности. Он медленно прошелся от стены к стене и обратно. В задумчивости остановился. Рука начала уставать и он опустил ее, держа чуть на отлете.

— У вас какой-то напряженный вид, парни. Мало бываете на воздухе? Плохо спите?

Ответом ему было лишь тяжелое сопение.

— Я так и думал. Я вот тоже терпеть не могу, когда меня лишают законного отдыха. Меня это сильно нервирует.

— Слушай, Заноза, — начал Шкурник, демонстрируя пустые ладони. — Давай замнем. Ты ее не удержишь.

— Заткнись! — прервал его Сергей. — Не сбивай меня с мысли.

Он прочистил горло, сплюнул в унитаз.