Ангел-Маг

Юноша покраснел, но Робард, кажется, не собирался ни язвить, ни унижать его, в отличие от других писцов, тешившихся этим с момента появления здесь Анри. Сам Анри полагал, что так и должно происходить, – новеньких всегда травят, разве нет?

– Ладно. Раз уж ты здесь, а остальных не видать, быть может, ты справишься, – сказал Робард. – Итак, Анри Дюпаллидэн, твои родители…

– Мой отец – ризничий храма Хуараваэли в Адьене, – ответил Анри. Голова работала лихорадочно. С чем это от него требовалось справиться?

Брови Робарда снова чуть шевельнулись при упоминании об Адьене. Тот располагался в Баскони, а ее обитатели славились по всему Сарансу как вспыльчивые, неотесанные простаки.

– Моя матушка – сьёр Перида Дюпаллидэн. У нее особняк прямо напротив того, что принадлежит герцогине Дамерсон. Они с ней кузины… – Анри помолчал и, решив про себя, что с главным помощником кардинала следовало соблюдать полную откровенность, добавил: – Скольки-то-юродные. Герцогиня замолвила за меня словечко перед ее высокопреосвященством, вот я здесь и оказался. Сам я, правда, ее не встречал… герцогиню, я имею в виду.

– Ты второй ребенок? Или еще младше?

Вопрос выглядел вполне закономерным, ибо Анри явно не являлся наследником матери. Иначе его семья не обратилась бы к дальней родне с просьбой найти отпрыску хоть какое-то местечко. Сам он хотел стать солдатом. Конкретно артиллеристом: он имел талант к математике и неплохо управлялся со счетной линейкой, которой пользуются канониры. Однако для того, чтобы записаться в отряд Верных королевских артиллеристов, у него не хватало ни денег, ни связей. А происхождение из благородного, пусть и обнищавшего рода не позволяло и думать о подразделении попроще.

Так и получилось, что должность писца оказалась наилучшим вариантом, на который ему следовало надеяться. Он успел смириться с перспективой провести жизнь счетоводом в какой-нибудь пыльной конторе или управляющим в поместье захолустного вельможи – и тут мама умудрилась выхлопотать ему местечко непосредственно в Лютейсе, да какое! Аж на кардинальской службе. Ни на что подобное Анри уже и не надеялся.

– Эм-м… пятый, – ответил он Робарду.

Если учесть финансовые дела семьи, пришедшие в полный беспорядок еще до его появления на свет, заводить пятого ребенка представлялось рискованным. Владения матери были не из богатых, а жалованье отца, служившего ризничим в захудалом маленьком храме, едва могло прокормить его одного, куда там семью. Сколько Анри себя помнил, старшие братья и сестры, а то и родители постоянно напоминали ему: сам факт его существования являлся причиной тому, что вино на семейном столе появлялось не чаще раза в неделю.

– Что ж, – сказал Робард. – Идем со мной.

Анри кивнул и потянулся за кинжалом в ножнах, который, сидя на высоком табурете, он отстегивал ради удобства. Первые дни он являлся на службу при шпаге, но после заметил, что другие писцы так не делают, более того, посмеиваются над ним за глаза.

– Оставь, – сказал Робард. – И отряхни крошки с камзола.

– Слушаюсь, сьёр, – ответил Анри, принимаясь яростно отряхиваться.

Сам он об этих крошках и не подозревал, между тем – вот незадача! – там присутствовал даже потек яичного желтка, по счастью малозаметный на общем фоне безвкусного желтого камзола.

– Куда мы идем? – спросил Анри, спеша за Робардом по коридору и то и дело едва не спотыкаясь о золоченые шпоры Первого секретаря.

– Мы встретимся с ее высокопреосвященством, – ответил Робард через плечо. – У кардинала есть для тебя поручение. Собственно, она хотела дать его кому-нибудь из твоих старших товарищей, но раз их нет под рукой…

Анри все же споткнулся. Замахал руками, чтобы не врезаться Робарду в спину, и вернул равновесие как раз вовремя, чтобы списать свой гимнастический маневр на радостное нетерпение по поводу встречи и поручения.

Его душа в самом деле то каменела, то взмывала под небеса. Проведя во дворце всего несколько дней, он уже знал, что кардинал даже мимоходом не заговаривала ни с одним из писцов, какое там к себе вызывать! Она пребывала на таких высотах власти, какие принято созерцать издалека. Ее приказы достигали ничтожных нижестоящих вроде Анри, проходя множество уст разнокалиберного начальства. И хорошо: от великих следует держаться подальше, сохранней будешь. Привлекать к себе внимание Анри никак не хотел, тем более столь высокое. Вообще-то, может быть, и хотел… но не в этом же затрапезном камзоле!

– Иконы при себе есть?

– Э-э… нет, сьёр, – ответил Анри. – Вот дома одна есть. Это всего-навсего Хуараваэль, семейный образок, старенький, потрепанный. Отец меня, конечно, ангельской магии обучал, как без того… так что я практикую помаленьку. Я и с некоторыми другими ангелами дело имел…

– Напомни-ка, – перебил Робард, – что подвластно Хуараваэли?

– В основном она ведает свойствами воздуха, – сказал Анри. – Ну там, дым убрать, еще что по мелочи… Она маленький ангел, притом местный, адьенский. Всего-то серафим.