Недолго думая, в очередном порыве, он повел рукой над водой, снабжая самых мелких ее обитателей способностью вбирать в себя дневной свет и отдавать его ярким свечением в темноте. Получилось даже лучше, чем с небом — подводные звездочки перемещались мерцающими полосами, подсвечивая водную гладь изнутри.
Так, пожалуй, двуногие смогут и ночью на ней дорогу найти …
Если бы еще и звезды не были закреплены так основательно …
Ощутив знакомый прилив вдохновения, он повернулся лицом к неразличимой во тьме суше и — таким же плавным движением руки — создал на ней совсем крохотные существа, также способные светиться в темноте. А эти будут по воздуху перемещаться, решил он: пусть у неподвижных звезд будут и плавающие, и летающие отражения.
Он еще немного полюбовался светящимися точками в уже немного отступившем мраке — то сбивающимися в плотные шары, то расходящимися веером, то вообще рассыпающимися в разные стороны — и, вздохнув в полном удовлетворении, вернулся к себе в башню.
Там эйфория от только что созданного совершенства отступила. На планете осталось еще много мест, требующих подгонки под новые условия — а кратчайшие сроки, отведенные ему на это Творцом, определенно приближались. Кроме того, у него возникло не менее знакомое чувство какой-то недоработки. Кажется, увлекшись сегодняшним внезапно пришедшим решением крупной проблемы, он что-то пропустил.
Первый после Творца подошел к окну, чтобы закрыть его — расползающаяся по макету живность уже вполне освоилась, наполнив его всевозможными звуками — и замер перед ним в холодном поту.
На границе макета стояла его первородная.
Повернувшись лицом к башне и разглядывая ее.
Без малейшего испуга — наоборот, с тем же оживлением, с которым она тащила своего спутника к пещере.
Первый после Творца отскочил от окна, лихорадочно размышляя, как предотвратить катастрофу.
Глава 4.3
Первородных всегда помещали в подготовленный для них мир немедленно после их создания. По очень простой причине — именно и только ему надлежало стать их единственной реальностью. Смутные догадки о высшей силе, сотворившей и эту реальность, и их самих, допускались, а на определенном этапе увеличения численности двуногих и повышения уровня их сознания — даже приветствовались. Но их непосредственный контакт с их создателями был просто немыслим.
О чем Творец весьма недвусмысленно напомнил своему Первому перед заключительным этапом сотворения его мира. В ответ Первый горячо заверил его, что отсрочка их перемещения туда будет практически не ощутимой, а в макете будет исключена даже малейшая вероятность их выхода за отведенные им рамки.
Никто не посмел бы упрекнуть его в том, что он нарушил данное Творцу слово — он окружил обе башни на своем уровне стеной особенно густой, практически непроходимой растительности, оставив в ней лишь по одному извилистому, запутанному проходу. Он даже собирался укрепить эту стену более прочной преградой — отвесными скалами, например — но, с ежедневно множащимися задачами на реальной планете, у него все руки не доходили.
Он представить себе не мог, как эта непоседа отыскала выход к его башне.
Зато он отлично представлял себе реакцию Творца на это ее открытие — его собственный опыт был полон громов и молний, неукоснительно следующих за любым нарушением утвержденного протокола.
Но тот же опыт с готовностью подсказал ему, что единственное, что сейчас нельзя делать — это прятаться от приближающейся грозы и пускать ее на самотек. Ее нужно встретить лицом к лицу и заставить пройти стороной.
Он вышел из башни, сделал несколько неспешных шагов в направлении первородной и остановился, чтобы не спугнуть ее.
Эффект получился обратным. У нее загорелись глаза, и она двинулась ему навстречу — без малейшего колебания и чуть не пританцовывая от нетерпения.
Вплотную к нему она, впрочем, не решилась подойти. Остановилась в двух шагах и принялась разглядывать его во все глаза.
К своему огромному удивлению Первый после Творца никак не мог придумать, с чего начать устранение надвигающейся катастрофы.
— Лилит, — вдруг произнесла она, приложив руку к груди.
— Первый-после-Творца, — машинальной скороговоркой представился он в ответ … и чуть язык учебе не откусил.
Она растерянно нахмурилась — еще, очевидно, не готовая воспринимать такие длинные фразы.
Первый с облегчением перевел дух.
— Фух? — удивленно переспросила она.
Он решительно замотал головой. Творец не давал названий своим созданиям, и они также не испытывали в них ни малейшей надобности.
— Просто Первый, — упростил он свой ответ.
— Нет, не первый, — удивленно покачала она головой, оглянувшись на границу макета.
— Первый, — неожиданно вспыхнул он от ее намека, и ткнул себе пальцем за спину.
— Что это? — кивнула она в ту же сторону — на башню.
Он попытался максимально приблизить свой рассказ к истине. И чтобы отвлечь ее внимание от себя, и чтобы направить ее любопытство в нужное русло, и чтобы подготовить ее к отличию ожидающей ее реальности от тепличных условий макета.
План его удался лишь частично.