Ангел мести

По окончании тренировки Мари с наслаждением приняла душ, переоделась и направилась в строну дома, отказалась от приглашения пообедать, сообщив, что не голодна, поднялась к себе в комнату, включила стоящий здесь проигрыватель с коллекцией пластинок, поставила пластинку джазовой исполнительницы Эллы Фицджеральд, сделала маску на лицо и легла на кровать.

«Ладно, когда я смогу выезжать в город, продумаю, как «засветиться», — решила для себя Мари.

До вечера она из комнаты больше не выходила.

Даниэля держали в курсе всех действий, совершаемых Мари. Ему сбросили видео ее тренировки и прогулки. Одну из ее фотографий, где девушка подставила лицо солнцу и в ее распущенных волосах играли его лучи, он поставил на заставку своего телефона. Его коллекция фото и видео с Мари пополнилась.

Вечером в ее комнату постучали, она открыла и на пороге увидела охранника, который пригласил ее спуститься на ужин, но девушка наигранно любезно отклонила приглашение, сообщив, что не голодна.

Через 30 минут в комнату постучал и вошел сам Даниэль Миллер: «Мари, вы не обедали, а теперь отказываетесь ужинать. Вам не нравится, как готовит мой повар?»

— Нравится. Я просто не хочу есть.

— Не упрямьтесь, пойдемте. Вы же не маленький ребенок.

— Даниэль, считайте, что я прохожу акклиматизацию.

Мужчина на нее хитро посмотрел, подошел, просто поднял ее, перекинул через плечо и вышел из комнаты, при этом, не забывая крепко держать ее за ягодицы одной рукой.

«Отпустите! Вы слишком многое себе позволяете, уберите руку с того места, где она у вас сейчас», — зло сказала ему Мари, пытаясь крутиться на его плече.

— Это ваше наказание за нежелание кушать, терпите, — при этих словах он погладил своей рукой ее ягодицы.

Около сервированного стола он поставил Мари на ноги, продолжая «пожирать» её глазами, отодвинул ей стул и пригласил сесть.

Девушка поправила растрепавшиеся волосы и села, надула пухленькие губки, зло фыркнув на Даниэля, которого это еще больше возбуждало.

За ужином Даниэль не спускал с нее глаз, Мари наоборот держалась свободно, расслабленно и безразлично по отношению к мужчине.

— Вы всегда так много тренируетесь? — с интересом начал разговор Даниэль.

— Да. А вы всегда подсматриваете за женщинами? В душе тоже камеры?

— Во-первых, я не подсматриваю, а любуюсь вами, во-вторых, я же не извращенец, Мари, в ванных и душевых камер нет, так же как и в вашей комнате.

— Надо же, как благородно, — съязвила она в ответ.

— Вы уже решили, куда и на чем поедите послезавтра?

— Просто прокачусь в сторону города. Хотела попросить синий мотоцикл из вашего гаража.

— Берите любой. Вас будут сопровождать охранники тоже на мотоциклах.

Вечером, после принятия ванны, она сидела на кровати, обняв большого мягкого зайца, который в день ее приезда уже был в комнате. От лампы с мягким светом, стоящей на прикроватной тумбочке, в помещении было уютно.

Как там Мартин? Мысли о нем заставляли волноваться, вспоминались его темные глаза, слегка волнистые густые черные, как смоль, волосы, эта обворожительная улыбка и такой нежный взгляд, перед глазами стоял момент его признания в любви и расставания в аэропорту.

Еще одна мысль тревожила девушку, это ее лунатизм, эпизод которого мог возникнуть в любой момент ее глубокого сна. Она опасалась, что может многого наговорить, и Даниэль убьет ее раньше, чем она могла бы убить его. Но контролировать себя во сне невозможно, и к тому же она очень глубоко спит — особенность с самого рождения.

Мартин всегда говорил, что с точки зрения здоровья — это супер, а вот с точки зрения безопасности — плохо, ее можно даже похитить, она и не проснется. Одна надежда на то, что Даниэль не будет каждую ночь приходить к ней в комнату.

Следующий день у нее прошел в том же режиме, что и предшествующий, только в спортзале она на английском попросила одного из «тренирующихся» охранников встать с ней в спарринг.

Он, снисходительно улыбнувшись, несколько рисуясь, согласился, но Мари сделала все, чтобы он больше так ей не улыбался. Парень реально устал и выхватил от нее несколько четких и очень болезненных ударов. В конце в его глазах, помимо явной боли, было восхищение.

От обеда Мари не отказалась, просила передать повару свои слова восхищения его талантом. Потом поднялась к себе, предупредив, что ужинать не будет.

Даниэля Миллера до глубокой ночи в доме не было.

Вечером Мари посмотрела по телевизору боевик, приняла душ, легла с книгой в постель, уложив рядом зайца. «Все-таки любовь к большим мягким игрушкам, несмотря на то, что уже не ребенок, останется, наверное, со мной до старости, если меня не грохнут раньше», — смеясь, подумала девушка. Она читала часа два, потом выключила свет и погрузилась в сон, обняв зайца.

Даниэль приехал, когда было почти три часа ночи, прошел к себе в комнату, принял ванну, налил бокал красного вина, сделал маленький глоток и включил ролик сегодняшней тренировки объекта своих вожделений, потом поднялся к комнате девушки и бесшумно вошел внутрь.

Мари спала в обнимку с зайцем. Её золотые волосы были заплетены в две косички.