Ангел мщения

— Связь… Связь теперь отследить проще простого, капитан Арский! Она была его девушкой. Когда-то давно она была девушкой Олега Казакова. Приезжала к нему из какого-то города нечасто. Но светились они знатно. Бурно гуляли, бурно любили друг друга почти на глазах у всех. Бурно расстались. Кто кого бросил, не знаю, не спрашивайте. Но это точно она. Она его попросила помочь ей. Он бы ей не отказал. Он страдал, когда они расстались…

Зачем-то позвонила Анька. Влад с ней уже больше месяца не виделся и не разговаривал, и не звонил. Они поругались. Сильно поругались. На повышенных тонах, с оскорблениями. Анька даже ревела.

Она застукала его, когда он выходил из подъезда, где жил его приятель. Родители приятеля в тот день снова были в одну смену на работе, и приятель дал ему ключи. И он снова встречался с Аллой. А когда выходил с ней из подъезда, навстречу выбежала Анька и…

И как врежет ему по лицу. И понеслось!

— Что за колобок? — высокомерно усмехнулась Алла. — Твоя девушка, что ли, Владик? Ты не говорил, что занят.

Он отмахнулся от нее, мимоходом обидевшись за Аньку. Никакой она не колобок, нормальная она. Маленькая просто и смешная. Оказалось, что еще и скандальная очень. И ревнивая.

Это уже не он такой вывод сделал, а отец, которому уже кто-то все доложил.

Прошел месяц, и вдруг Анька позвонила.

— Привет, — проговорила она в трубку как ни в чем не бывало. — Время есть?

— У такого козла, как я? Ой, вряд ли! — решил он ей немного отомстить. — Ко мне ведь надо в очередь записываться. Разве нет?

Анька помолчала, повздыхала. Потом говорит:

— В общем, так, Киселев, я бы ни за что не стала тебе звонить, но с тобой хочет встретиться один человек и серьезно поговорить.

— А чего этот человек через тебя решил со мной говорить?

— А то, что ты с ним можешь не захотеть встретиться. А ему очень надо.

— Кто это? — вдруг напряглось что-то внутри, заныло, предостерегая. Он повторил. — Кто это?

— Выйдешь на улицу, увидишь.

И бросила, мерзавка, трубку. Пришлось одеваться, выходить на улицу.

Анька, скрестив руки перед грудью, стояла возле качелей на детской площадке. Рядом с качелями, на скамейке, сидел, сгорбившись, какой-то подросток. Узнал его Влад, когда уже подошел вплотную.

— Чего надо? — спросил он, встав на равном расстоянии между ними. Покосился на Аньку. — Предательница!

Она молча проглотила оскорбление. Кивнула и ушла через минуту в сторону.

— Чего надо? — повторил вопрос Влад, рассматривая почти детскую макушку подростка. — Зачем звал?

— Поговорить, — глухим голосом отозвался тот, выпрямился, но в глаза не посмотрел. — Я просто… Просто не хочу, чтобы кто-то еще умер.

— Это не мы! — возмутился Влад, поддевая камушек, чуть подметку у кроссовка не вывернул. — Наша семья непричастна к смерти твоей матери и деда! Зря пришел!

— Я знаю. Знаю, что не вы. — Тарас Панкратов, а это был он, тяжело вздохнул. Еле шевельнул пересохшими губами. — Это женщина все сделала. С отцом работала. Она отца моего любила, что ли, не знаю. Она звонила своему приятелю в тюрьму, договорилась с ним, они вместе составили план, чтобы и дядя мой погиб заодно. И чтобы все подумали, что его убить хотели. Чтобы никто не подумал, что убить маму хотели. Как-то так… Полиция уже во всем разобралась. Скоро суд.

— Тогда чего приперся?

— Просто я не хочу, чтобы кто-то еще умер, — как молитву, повторил подросток.

Он встал, шагнул к Владу, заглянул ему в глаза. Это было несложно, они были почти одного роста. И глаза его Владу совсем не понравились. Какие-то недетские, какие-то больные.

— Чего надо-то тебе, не пойму? Не собирались и не собираемся мы мстить, — пробубнил он. — Отец сотворил по пьяни, с горя. За это судили его. Знаешь.

— Знаю. Но если я не скажу, то… То может еще кто-нибудь умереть, — скороговоркой произнес мальчишка.

— Ты больной, что ли, не пойму! — заорал Влад, когда Тарас Панкратов вдруг шлепнулся в пыль на коленки.

— Грех на мне, — сказал тот, задирая голову. — Простите меня! Я просто не хочу, чтобы кто-то еще умер! Из-за меня. Потому что я не рассказал. А теперь я хочу рассказать.

— Больной точно. — Влад схватил его за руку и резко поднял и зашипел в самое ухо: — Тебе самое время уйти, пацан! А то я тебе сейчас точно…

— Это я его убил, — слабым голосом перебил он его и заплакал. — Это я убил твоего брата. Я! Я был за рулем в тот день. Родители поругались. Сильно. С матами. Я пытался их остановить. Уговаривал. На меня никто не обратил внимания. И тогда я убежал. Сел за руль нашей машины, ключи были в ней. И я поехал. Никто даже не заметил. Я долго ехал, пока… Пока не убил его! И потом сбежал. На меня снова никто не обратил внимания.

Влад отпрянул, выпустив его руку из своей. Мальчишка рыдал, размазывая слезы по лицу, голова его была низко опущена, плечи сотрясались.

— Простите меня… Простите. Я не хотел. Мне очень жаль.

— Кто еще знает?

Ему сводило скулы от желания заорать в полное горло. У него болели кулаки, так крепко он их сжал. Дышать было почти невозможно. Жара еще эта чертова на улице установилась, а он в теплой толстовке. Вся спина мокрая от пота.